Но кто еще слушал Розенберга? Не способному порвать с целями нацизма, о которых он по-прежнему заявлял как о своем личном деле, не обладавшему достаточной отвагой, чтобы добиться окончательного решения проблемы, Розенбергу оставалось только идти до конца. У него не было другого выбора.
В оставшиеся месяцы войны вопрос о политической войне уже не был центральным в восточной политике. Теперь внимание переключилось на две самостоятельные темы: войска и пропаганда. В обоих случаях ключевым вопросом являлся национальный. Решение, к которому стремились и армия, и СС, состояло в одновременной поддержке двух взаимоисключающих доктрин и их выразителей – федералистов и сепаратистов. Это принципиальное сходство в тактиках армии и СС, в обоих случаях чисто прагматическое, не смягчило других противоречий между ними. Напротив, последний этап войны стал свидетелем кульминации игры в кошки-мышки, которую начал Гиммлер.
В области пропаганды стремление использовать все возможные ресурсы побудило пропаганду вермахта издать директиву о «власовской пропаганде среди нерусских национальностей»: «Хотя консолидация (Zusammenfassung) всех антибольшевистских сил необходима для общей борьбы против советской террористической системы, никакого намерения по включению нерусских подразделений в РОА не существует. Продолжающееся раздельное существование национальных формирований кавказцев, туркестанцев, украинцев и казаков было обещано соответствующим национальным группам».
Именно на этом фоне глава отдела пропаганды вермахта Ведель осудил всю власовскую пропаганду, призывавшую к подчинению национальных легионов КОНР, как основанную на дезинформации или умышленном искажении германской политики. Его план состоял в продолжении использования в пропаганде сепаратизма наряду с решительной и усиленной власовской темой, которая, как подчеркивал Ведель, означала не «единую и неделимую Россию», а «единую и неделимую борьбу против большевизма». Однако сама пропаганда вермахта была уже недалека от того, чтобы утратить собственную самостоятельность в пользу «спрута СС». К концу 1944 г. отдел передали под руководство заместителя д’Алкена штурмбаннфюрера СС Кригбаума, который, надо сказать, мало вмешивался в фактическую работу оставшихся сотрудников. Штрик-Штрикфельдт, продолжавший смотреть с неприкрытой враждебностью на СС и на одобрение ими Власова, как «не на раскаяние в содеянном и не на дальновидность, а на чистой воды эгоизм и обман», покинул отдел пропаганды вермахта. В качестве политического фактора пропаганда вермахта подошла к своему позорному концу. (Прежнего руководителя 4-й секции отдела пропаганды вермахта полковника Ганса Мартина – заодно со статс-секретарем министерства пропаганды Гуттерером – в мае 1944 г. сместили с должности за причастность к широко разветвленной сети черных рынков.)