Для масс советских граждан в рейхе окончание войны означало возвращение домой. Для бессчетных тысяч тех, кто не захотел вернуться в СССР – одни по собственной воле выбрали свободный мир, другие стремились избежать наказания за деяния военного времени, – это означало принудительную репатриацию, смерть или безвестность. 2 августа 1946 г. Москва коротко и скупо объявила, что Власова и его группу генералов, в том числе Жиленкова, Малышкина, Буняченко и Трухина, 1 августа повесили как предателей Родины. 16 января 1947 г. казачьи вожди, включая Краснова, Доманова и Шкуро, также были приговорены к смертной казни. Судьба менее значительных коллаборационистов и бывших военнопленных остается неизвестной. О многих, таких как сын Сталина Яков[111], больше никто ничего не слышал. Остальные рассеялись по всему миру – Шандрук осел в США, Островский в Аргентине, Банд ера в Германии, Кубийович во Франции, Мельник в Люксембурге, кое-кто из их бывших коллег в Турции, Италии и Швейцарии. Потребовалось десять лет – и перемен в официальной политике, – чтобы в сентябре 1955 г. советское правительство объявило военным коллаборационистам всеобщую амнистию[112]. Раны стали постепенно заживать.
Прошлое было прологом, и теперь начинался новый цикл.