— Благодетельница.
— Кто? Верька? Да ты что?! — повысила я голос, забыв про спящую подругу, — От нее восемь домовых уже сбежало.
Домовенок как-то поскучнел:
— А я думал, что врут всё, что ведьма она подпольная.
— Ты у кого в доме живешь? И кому служишь, — пристыдила я его.
— А задабривать будут? — с надеждой вопросил он.
— Будут, будут, — отмахнулась я от него. Ты только по дому помогай и награбленное верни.
В миг ока рядом с нами образовалась куча — мала из гребешков, украшений, зеркал, ложек и ножей. Домовой виновато пожал плечами, мол, извини.
* * *
Заснула я глубоко за полночь. С домовым разговорились. Оказался он совсем неплохим духом. Много чего видывал.
Разбудил меня протяжный крик петуха. Взгляд наткнулся на пару пряничков и крынку молока возле печки.
— Правильно, что задабривать начала пробурчала я, вставая с лавки.
Лика выронила тарелку, и та покатилось по полу:
— Ну ты же сказала.
— Угу, — я укусила яблоко, стащенное со стола, — Всё хорошо?
— Да где там хорошо, — вскинула руки в отчаянии подруга, — Муж у соседки умер.
Я поперхнулась яблоком:
— Как?
— Ну, как люди умирают, — посмотрела на меня как на дуру Лика, — Заснул и не проснулся. Ладно, не об этом сейчас, я тебе котомку с едой на дорогу собрала и пару золотых. Не богатство, но что есть. Ты, правда, так и не сказала, куда дорогу держать будешь.
— В столицу, — приняла я из рук девушки собранное мне в дорогу, — Наймусь в лекарню травницей. Авось примут.
— Если не примут, возвращайся, — весело кивнула головой подружка.
Поблагодарив ее за всё и пообещав, что не буду делать глупостей, выскочила за порог. Там и столкнулась с дородной теткой лет пятидесяти.
— Марья, что случилось?
— Из мужа душу вынули, — проревела та, раненой волчицей.
Я сразу вспомнила рассказ Лики.
— Как вынули? — переспросила я.
— Проснулась сегодня, а он в стенку смотрит. Толкнула его, а у него глаза черные-черные, без зрачков, — зашлась белугой баба.
Меня спасла Лика, которая выскочила на улицу, и втащила безутешную соседку к себе. Да уж, весело у них тут.
Денек выдался чудесный, светило ярко зимнее солнце, сверкали в его лучах сугробы снега. Пытались напеть мотив зимние птички. Весело подпевая птицам, я направлялась в сторону столицы. Тракт немного петлял по стране, но в итоге я должна была выйти возле ворот в самый лучший город.
Ближе к вечеру я стала выдыхаться. А ночевать негде. Ну не в заснеженном же поле. Деревень или хотя бы одиноких хат поблизости не было. Пройдя немного вперед, я залюбовалась садящимся солнцем. Оно очень медленно уходила за деревья. Стоп! Какие деревья?! Там же тракт должен быть. Через пол часа стало ясно, что тракт оборвался. Каким то чудом его перегородил дремучий лес, который должен был расти, как минимум лет двести. Ну не дура, же я, что бы на ночь глядя лесть в неизвестный лес на съедение волкам.