— Зачем он сюда лезет? И почему он вдруг не слепой? Куда делись его бельма? — шепотом спросил Бориска.
— У него за поясом пистоль.
— И кинжал. Давай спустимся с обратного края, убежим.
— Не успеем, Бориска. Лучше пока затаимся. Он ведь выползет по другую сторону каменной перегородки. Мож, к нам враг не полезет?
— Страшно.
— И мне боязно.
Мальчишки нашли в самом низу перегородки две дыры, залегли, стали ждать. Пистоли приготовили к бою. Вот уже показались руки гусляра. Он уцепился сильными руками за кромку, подтянулся и вылез на площадку. Ручища длинные, до колен. Нос ястребиный, брови сросшиеся. Человечина преогромная. А всегда вроде казался таким жалким.
Гусляр был доволен, отдышался, заговорил сам с собой вслух:
— Ха-ха! Так я и думал! Двенадцать бочек золота и двадцать серебра спрячут на Гумбейке. А золотой кувшин с драгоценными каменьями на Янгельке. Ах, могутный Илья Коровин! Ах, отважный Тимофей Смеющев! Ах, премудрый ты мой Меркульев! Разве вам всем по плечу борьба с дьяком сыскного приказа Платоном Грибовым? Казаки, казачишки! Бочки две золотишка вы, чай, награбили в Московии при смуте? Надобно возвернуть, что не вам принадлежит. И все остальное у вас воровства, набегов, грабежей! И все добро мы у вас возьмем скоро. А вас казним, злодеи! И будет слава вечная мне и сестре моей Зоиде. И дворянством нас одарит царь. И будет завидовать мне сам дьяк грозного московского сыска Артамонов!
Ермошка стал шептать на ухо Бориске:
— Спускайся вниз по чертову сходу. Быстро! Не теряй времени, балбес! Передай есаулам все, что слышал, и дозорщик полезет сюда, я буду отстреливаться. Оставь мне свой пистоль. Не медли, дурень. Двоем не можно нам умирать. Погубим казачий Яик!
Бориска сопротивлялся, но Ермошка начал его сталкивать с обрыва. Пришлось ему спускаться, оставив товарища на верную смерть. А мож, дозорщик и не заглянул бы за каменную перегородку? Ушел бы обратно по своему пути вниз. Но на выщербленный скальный гребень села знахаркина ворона. Она покрутила головой, глянула на Платона Грибова и отчетливо, по-человечески произнесла:
— Гусляр — царский дозорщик!
— Что ты каркнула? — еле опомнился Платон.
— Здравствуй!
— Ну, здра-здравствуй! Сядь ко мне на плечо!
— Дурак! — ответила ворона на приглашение.
— Не садись! Он тебе голову оторвет! — старался объяснить Ермошка опасность, жестикулируя пальцами.
— Ермошка — дурак! — разговорилась ворона.
— А где он, где твой Ермошка? — ласково спросил гусляр.
Ворона слетела с перегородки, села Ермошке на плечо.
— Никогда не думал, что придет ко мне смерть от этой дурацкой птицы, — вздохнул Ермошка, готовя пистоли к стрельбе.