Не хотела, потому умолкла, подбирая правильные слова, а потом завела по новой:
- Но если эта девочка занята, почему бы не поискать другую? Ведь тебе уже тридцать три. Твой папа в таком возрасте женился. А через три дня тебе исполнится тридцать четыре. Тридцать четыре, Ирвиша, это критический возраст! Если к этому времени ты не обзаведёшься супругой, это будет просто… Отвратительно, Ирвиша. Ты понимаешь, что меня все засмеют? Все на улице! Послушай… Тут по соседству живёт очень хорошая девочка, - мать захихикала. – Дора. Хочешь, я вас познакомлю? Она, правда, с ребёнком, но в твоём возрасте…
- Мама! Мне не нужна женщина с ребёнком! – возмутился Ирвин. – Мне вообще не нужна женщина.
- Тебя интересуют мальчики, Ирвиша?
- Громче! – хмыкнул он. – Чтобы услышали все вокруг! Меня не интересуют мальчики, мама. Меня интересует моя работа, и всё.
- Ты всё равно не…
- Мама, - Ирвин понял, что больше хранить это в тайне не способен. – Помнишь И. Сияющего из газет, о котором ты говорила, что в самое пекло лезет, ужасно смелый и безголовый?
- Конечно, помню! – подтвердила мать. – Это ведь твоё начальство…
- Это не моё начальство, - возразил Ирвин, - это я. Ирвин Сияющий.
Магофон умолк, выдавая ужасный шок матери.
Ирвин был не против помолчать, скажем, минуты три, но на четвёртой, сверившись с предпоследней моделью отцовских инновационных часов, той самой, что так хорошо работала после случая с Энниз, забеспокоился. Матушка не умела выдерживать долгие паузы, она всё равно срывалась, и если молчание затягивалось, это могло означать лишь одно – действительно испугалась.
- Мама, ты там в порядке? – осторожно уточнил мужчина, чувствуя себя идиотом. Ему тридцать три года, он, в конце концов, глава Следственного Бюро, а сейчас его мама…
- Ирвиша! – раздался такой могучий визг, что пришлось признать – его милое прозвище теперь точно будет знать весь район. – Мой Ирвиша, мой маленький мальчик, имеет дело с некромантами? Третий год, - вообще-то, четвёртый, но Ирвин предпочёл не уточнять, - ловит этих… Этих?! Ирвиша, а если они убьют тебя, а потом оживят, чтобы обмануть окружение? А что, если они уже это сделали? Боги, и вправду! Ведь мой Ирвиша был послушным маленьким мальчиком, мечтавшим о карьере целителя…
- Твоему Ирвише, - раздражённо напомнил Ирвин, - Тридцать три года, и один злой дядя с не менее злой тётей – мне уточнять, о ком речь? – в запихнул его в канун совершеннолетия на факультет боевой магии!
В семнадцать лет в Ирвине было на полторы головы меньше роста, и выглядел он как заправский целитель – худощавый и вечно напуганный мальчик. В боевики же обычно шли парни покрепче, и весь первый курс над ним бессовестно ржали все, за исключением разве что Сагрона, потому что нельзя смеяться над своим соседом по комнате – проклянёт. Ирвин с трудом переборол в себе порывы к целительской магии, освоил боевую, и на втором курсе, когда над ним начали по привычке хихикать, наложил на вредного противника одно очень неприятное проклятие, заставлявшее его докладывать обо всех своих грехах в деканат. Когда о грехах он начал сообщать ещё в те мгновения, когда они были в состоянии замысла, его драгоценные друзья совершили попытку избиения "целителя в гордых боевых рядах", но – неудачную.