Гарри выстрелил в его ненасытное брюхо. Как только пуля влепилась в цель, плотоядный взгляд, и утроба, и морда, – вся полосатая махина в одно мгновение расплелась и исчезла, оставив облачко спирально планирующих на Гарри светлых конфетти. Грохот выстрела вызвал интерес: из-за дверей одной-двух соседних квартир послышались возбужденные возгласы, а свечение, сопровождавшее Баттерфилда от лифта и по-прежнему струящееся из открытой двери квартиры Барбары, стало интенсивнее. Пару секунд Гарри колебался – задержаться и взглянуть на «осветителя»? Однако благоразумие и осторожность перебороли любопытство, и он, развернувшись, побежал вниз, перепрыгивая через две-три ступени. А следом всколыхнулась и закружилась поземка конфетти, словно у нее была собственная жизнь. А может, жизнь Барбары – трансформировавшаяся в бумажную россыпь, летящую вниз по лестничному пролету.
В вестибюле, куда добежал запыхавшийся Гарри, маячил портье и безучастно наблюдал за его спуском.
– Кого-то застрелили? – хмуро полюбопытствовал он.
– Нет, – выдохнул Гарри, – съели.
На пути к двери он услышал знакомое жужжание – лифт опускался. Может, жилец, собравшийся на предрассветную прогулку? Может, и нет.
Он оставил за спиной портье таким же, каким тот встретился ему – сонно-угрюмым и сбитым с толку, – выскочил на улицу и пробежал не менее двух кварталов, прежде чем остановиться. За ним даже не сочли нужным пустить погоню. Слишком он для них незначителен.
Так. И что теперь делать? Валентин мертв, Барбара Бернстайн тоже. Ни на йоту он не стал мудрей с начала, разве что повторил и выучил наизусть урок, преподанный ему на Уикофф-стрит: когда имеешь дело с Бездной, благоразумнее не верить собственным глазам. Стоит поверить в происходящее, стоит на секунду поверить в то, что тигр – это настоящий тигр, – и ты уже наполовину в ее власти.
Совсем не трудный урок, но он, глупец, забыл его, и для повторения пройденного понадобились две человеческие жизни. Может, проще сделать на тыльной стороне ладони татуировку с основным правилом – так, чтобы каждый раз справляясь о времени, натыкаться на напоминание: «Не верь глазам своим».
Обдумывая новый жизненный принцип, он подходил к своему дому, как вдруг из дверного проема к нему шагнул мужчина и произнес:
– Гарри!
Он выглядел как Валентин. Израненный Валентин, тело которого расчленила, а потом сшила бригада слепых хирургов, но по своей сути – тот же самый человек. Да, но тигр-то тоже был похож на тигра, не так ли?
– Это я, – сказал человек.
– Не ты, – ответил Гарри. – Не надо меня дурить.