Я нахмурилась, заметив, что рама исписана рунами, но значения не придала. Снова легла на кровать и вялой ладонью коснулась похолодевшего, чуть влажного лба.
Что-то подсказывало – без сознания провела не один день. Не могло тело так ослабнуть за короткий срок из-за одного падения. Наверняка все-таки сломала что-то, пока катилась по склону, а потом наглоталась воды. Потому и пришлось так долго приводить меня в чувство.
Тем важнее помочь организму снова набраться сил.
С этими мыслями села на кровати и свесила босые ноги из-под одеяла. Ступни тут же защекотал сквозняк, гуляющий по замку.
Я потянулась за столовыми приборами, но вдруг заметила на ладони шрам. Уже превратившаяся в белую, чуть выпуклую полоску рана остро напомнила о пережитом и о магии крови, что оказалась бесполезна. Я до боли прикусила губу, уставившись на шрам. Все-таки в лазарете я давно. Мою рану на ладони сложно было назвать царапиной, и, раз она уже затянулась, прошло достаточно времени.
От неприятных догадок в горле пересохло. Я мотнула головой, отгоняя дурные мысли, и потянулась за бокалом. В нос сразу же ударил приятный сладкий аромат вишни. Знакомый запах успокаивал нервы и просился коснуться губ.
Но вместо того чтобы глотнуть напиток, я задумчиво покрутила прохладную ножку бокала меж пальцев. Обычно напитки в них подают лишь на большие праздники, и чаще всего эту изящную посуду можно увидеть на торжественных вечерах. Так разве сегодня какой-то праздник?
Я подняла бокал так, чтобы он был на уровне моих глаз. Снова прокатила тонкую ножку по фалангам и замерла. Бокал дрогнул в моей руке, бордовая жидкость колыхнулась в прозрачном сосуде.
Из отражения в стекле на меня смотрели безупречно черные глаза.
Бокал вздрогнул в последний раз и полетел на пол. Под моими ступнями тут же растеклась красная лужа, из которой рифами торчали прозрачные осколки.
Я слепо смотрела, как под ногами плывет бордовая кромка. Смотрела, но видела лишь Тьму, на мгновение отразившуюся приговором в моих глазах.
Я всегда считала себя сдержанной и воспитанной, однако не смогла сдержать резких слов в адрес служанки, когда та прибежала на звон стекла. Хотя, казалось бы, горничная не виновата в моих страхах и страданиях, но я сполна оторвалась на несчастной женщине.
– Где мои вещи? – строго пригвоздила я. – Форма? Кулон?
Дрожащие пальцы коснулись ложбинки, где обычно покоился серебристый наконечник. Сейчас амулета на мне не было.
– Простите, госпожа, – пролепетала бедняжка, – но я не знаю.
– Позови того, кто знает! – Паника смешалась с гневом и долбила по вискам.