Да, не этого я ожидала от начала учебы. Даже шла на первую пару в приподнятом настроении, несмотря на ужасное пробуждение: колокол в соседней башне вытряс из меня не только сон, но и желание возвращаться в покои.
Утро вообще задалось активное: перед завтраком – бегом в общий холл за формой, которая ничем не отличалась от моей старой. Черное строгое платье с длинным рукавом, кучей ремней и расклешенной юбкой чуть выше колена. Быстрая примерка, после которой – завтрак, куда все ученики курса пришли как попало из-за сумбурного для всех утра.
Мы с Эйлин завтракали в полупустом зале, наскоро набивая желудки. Время поджимало, а опаздывать на первое занятие не хотелось ни мне, ни новоявленной соседке. Тем более Эйлин очень ждала начала учебы, а ее энтузиазм передался и мне.
Семестры у темератов длились не так, как у охотников. Если раньше моя учеба начиналась строго осенью, то у оскверненных – чем раньше, тем лучше. Поэтому программы здесь начинаются каждые две луны, чтобы те, кто пал жертвой Тьмы, не погиб, год дожидаясь зачисления на факультет.
Из-за такой системы группы небольшие, обучение идет круглый год, без перерывов на лето, а курсы измеряются разницей в пару лун.
– Я опоздала на летнее зачисление всего на несколько дней, – за завтраком призналась Эйлин. – Пришлось заселяться в замок и ждать следующую группу. Когда становилось совсем невыносимо, просила помощи у других темератов, они-то и научили меня хоть немного держать Тьму под контролем.
Эйлин оказалась той еще болтушкой и в первый же день нашего знакомства вывалила на меня море информации. Она с тоской поделилась, что пережила прошлую свою соседку, и без предрассудков и обид отвечала на все мои вопросы.
– Как ты, учась на мастера зелий, умудрилась заразиться Тьмой? – прямо в лоб бросила я, когда мы поднимались по лестнице к учебным комнатам.
– На одном из практических занятий мы должны были собирать ингредиенты для зелий в лесу, на границе Империи. Я отбилась от группы, заблудилась, а когда вышла к реке, столкнулась с инфектом.
Пока она говорила, ее взгляд будто затуманился, а камень на тонкой цепочке чуть потемнел и стал мутно-розовым. Но я не стала перебивать Эйлин, а молча дожидалась, когда она возьмет себя в руки и закончит рассказ.
– Знаешь, он был похож на человека, которому сломали все кости и оторвали челюсть, – поникшим голосом уронила девушка, а я молчаливо кивнула.
Понимала, что Эйлин чувствует: страх, отвращение, печаль и отчаяние. Видела, как захлестывают ее эти эмоции, но не собиралась вытаскивать соседку из-под ядовитой волны воспоминаний. Что-то подсказывало – я должна знать.