– Так на чем я остановилась? – затараторила со сбившимся дыханием.
– Могу напомнить, – улыбнулся Фрай и начал пододвигаться ко мне.
– Не надо! – чуть не взвизгнула и отпрыгнула в сторону двери.
Мой резкий тон отрезвил темерата. Улыбка растворилась, темные брови сошлись на переносице, а каскад густых ресниц прикрыл затуманившиеся глаза, в которых плескалась мгла.
Мне стало немного совестно, а потом – обидно. Не было сомнений, что кто-то сказал Фраю, как сохла по нему, пока тот еще учился в академии. В голове зароились нестройные мысли, сменяя одна другую.
Неужели Фрай, как и Эйлин, ищет последней любви? Но не чистой и невинной, а хоть какой-нибудь. Ведь, если подумать, я для него – самый доступный вариант. Только с истекшим сроком годности, потому что чувства к Фраю угасли больше года назад, а сейчас и вовсе сменились страхом.
Он действительно пугал меня.
– Послушай, – отчеканила деловым тоном, стараясь не смотреть на бывшего охотника, – мне важно знать, есть ли у тебя в академии друзья?
– Друзья? – эхом повторил он, будто слово было незнакомым.
– Кто-то, кто мог бы желать тебя защитить, – разжевала терпеливо и крепче стиснула пальцы, которыми вцепилась в изножье.
От мысли, что бокал мог предназначаться мне, отказалась сразу же. Хоть и хотелось верить, будто это отец тайно пытался помочь мне избежать церемонии, я не могла упускать очевидные факты.
Официант первым делом обратился к Фраю. Подал ему заранее подготовленный бокал. С любимым напитком бывшего охотника!
Однако после отвратного вечера для Фрая последовало терпимое утро, а единственный отпечаток испитого накануне пунша – затянувшаяся эйфория.
Выходит, его не пытались убить или навредить, а хотели лишь вывести из строя. Как раз на время церемонии.
Все складывалось. А единственная часть мозаики, которая пока была для меня тайной, заключалась в том самом доброжелателе, что все еще оставался в тени. Кто приказал официанту поднести Фраю бокал?
Меня не отпускала надежда, что этот кто-то может знать о темератах, церемонии и Тьме больше, чем я. Глупая, пустая, необоснованная вера… Но пока она была, я чувствовала, что все еще живу.
– Хорошенько подумай, Фрай. Кто может дорожить тобой?
Он задумчиво притих, и я немного расслабилась. Даже начала шарить по поясу с прикрепленным кожаным кармашком. В нем должен был ютиться фолиант, но после перевода к темератам меня лишили этого артефакта, а его место, сиротливо опустевшее, заняли чистая бумага и кусочек грифеля.
Я собиралась под диктовку записать список имен. Была готова пройтись по всем его товарищам, немного поговорить. Где-то надавить. Я предвкушала разгадку и трепетала от надежды, что мигом рухнула, едва Фрай снова заговорил: