— Нет-нет, в доме он ничего не видел, он видел лицо Ланге, когда тот вышел на крыльцо. И слышал, как я отослала скорую, в общем, понял что к чему. Лицо у него аж посерело, и я отвезла его домой, а Ланге остался там, один.
— Почему Стеен не попытался войти и помочь ей? По словам дежурного, он думал, она просто потеряла сознание или упала, — вставляет Карл Бьёркен.
— Он сказал, что пытался, но дверь оказалась заперта. И это правда, Ланге был вынужден выбить стекло, чтобы отпереть. Старикану пришлось сперва вернуться домой, позвонить по сто двенадцать, а потом он опять взобрался вверх по склону, чтоб дождаться скорой. Немудрено, что у него сердце прихватило.
— Сейчас-то все в порядке? — спрашивает Карен и берется за ручку двери.
— Да, только он очень устал. Лежит в гостиной на диване, может, и спит уже.
— Ладно, забирай с собой Ланге, езжайте перекусить. Вы ведь давно на дежурстве, — добавляет она, сообразив, что с тех пор, как она столкнулась в Дункере с Ингульдсен и Ланге, прошел целый рабочий день, а они и тогда, наверно, уже час-другой патрулировали улицы. И тотчас отбрасывает эти мысли. Нет ни малейшего повода вспоминать утренние беды.
— Да, у нас у всех день выдался долгий. — Сара Ингульдсен широко улыбается.
Дверь гостиной открыта настежь. Харальд Стеен лежит на диване, но не спит, а может, как раз проснулся, когда Карен легонько постучала по дверному косяку.
— Ага, дочка Эйкенов, ну, заходи, милая, — говорит он и пытается встать.
— Лежи, лежи, Харальд. — Карен входит в комнату, Карл за ней. — Ну, меня ты знаешь, а это мой коллега Карл Бьёркен. Можно нам ненадолго присесть?
Харальд Стеен жестом указывает на кресла, обитые буклированной тканью в коричнево-желтую полоску. На журнальном столике — недопитый стакан с водой и коробочка с таблетками нитроглицерина.
— Полегчало? — спрашивает Карен, садясь на краешек одного из кресел и наклоняясь к старику. — Для тебя все это наверняка изрядный шок.
— Да, полегчало маленько. Господи, я-то думал, она просто поскользнулась или сознание потеряла. Представить себе не мог, что дело так плохо. Молодая ведь…
Карен разом одолевают сомнения: а много ли Харальд Стеен понял в случившемся? Может, по-прежнему думает, что речь идет о несчастном случае? Она наклоняется вперед, смотрит ему в глаза.
— Сюзанна умерла не своей смертью, Харальд. Поэтому нам надо поговорить с тобой.
Несколько секунд взгляд Харальда Стеена в замешательстве мечется между Карен и Карлом, затем старик с трудом пытается сесть.
— Не своей смертью? Но ведь вон та барышня говорила. — Он жестом показывает на дверь, на пороге которой, как Карен замечает только сейчас, все еще стоит Сара Ингульдсен, словно часовой в синей форме. Любопытная особа, думает она. Или чересчур ретивая.