«Интересно, эта штука вечная или заряд чем-то ограничен? Не хотелось бы идти по улице и внезапно рухнуть замертво…»
Хоть Эрик и заверял, что Скотти безумно повезло и пуля не задела ни одного важного органа, когда от верной смерти тебя спасает волшебный артефакт, ты невольно начинаешь чуть больше беспокоиться за свою жизнь.
Спуск по лестнице занял не больше минуты, но, по ощущениям, прошла целая вечность. Всю дорогу Скотти ломал голову, что ждет его внизу; с одной стороны, он ничем не подвел Верна Гудмана, с другой – с момента их последнего разговора могло поменяться вообще все.
«Например, они с Арчи вдруг решили заключить мир. Почему нет?»
Остановившись перед самым выходом, Скотти шумно выдохнул и тихо сказал:
– Все будет хорошо, раздербань меня дракон. И никак иначе.
Он вышел из подъезда и, сделав пару шагов, остановился. На противоположной стороне улицы стояли друг за другом два серых автомобиля с выключенными фарами. Скотти прищурился, силясь рассмотреть, сколько человек сидят внутри, но не смог: машины стояли аккурат между двумя придорожными фонарями, так что свет вообще на них не попадал.
«Умно. Впрочем, опытные же. Все само собой делается, на автомате…»
Задняя дверь второго автомобиля открылась, и наружу выбрался хмурый здоровяк в сером плаще. Лица его Скотти, конечно же, тоже не разглядел. Здоровяк встал у заднего колеса, придерживая дверь за ручку – что, очевидно, являлось приглашением.
«Какая честь, раздербань их всех дракон…»
Скотти подошел к машине и заглянул внутрь.
– А, вот и ты, – улыбнулся Верн Гудман. – Присаживайся, мой мальчик.
Он сидел у противоположной двери и курил сигару, периодически выпуская струю дыма в приоткрытое окошко. Верну было уже под семьдесят, но стариком он не выглядел: холеное лицо, практически лишенное морщин (одна-единственная, горизонтальная, делила лоб пополам), живые голубые глаза и блестящие белые зубы (разумеется, не свои). Такой внешности позавидовал бы иной артист театра. Единственное, что выдавало года, – белоснежная шевелюра: Гудман не красил волосы принципиально – не хотел, чтобы его «сочли гомосеком».
– Прости, что побеспокоил тебя так поздно, но дело не терпит отлагательств, – сказал ночной король Восточного Стоунпорта.
– Какое дело, мистер Гудман? – осторожно уточнил Скотти.
Мафиози затушил сигару и, посмотрев на собеседника своими чудесными голубыми глазами, радостно сообщил:
– Дело по устранению Арчи Фостера, разумеется.
Скотти показалось, что земля под ногами пошатнулась. Он даже рефлекторно ухватился за открытую дверь, которую по-прежнему придерживал здоровяк в плаще.