– Ага, – коротко ответил Нельсон, не особо задумываясь, из какого языка друг стащил очередное странное обращение.
Покинув приемную, они спустились на первый этаж и отправились прямиком к выходу. За дверьми комнат по-прежнему выли и стонали, но, как и раньше, эти пленники не звали на помощь и не просили их освободить. Напротив, они наслаждались каждой минутой, проведенной в стенах борделя, и старались не думать о том, что какое-то время спустя им все-таки придется покинуть дом соблазнов и удовольствий.
Вдруг одна из дверей открылась, и наружу, покачиваясь, вышла девушка в розовом халатике и красных сандалиях. Левой ладонью она закрывала нос и рот.
– Клара, ну куда ты? – послышался из комнаты недовольный мужской голос. – Вернись!
Но девушка даже не оглянулась. Шатаясь, она побрела в прихожую, к стойке.
– Что это с ней? – пробормотал Нельсон.
– Глянь на пол, – тихо ответил Скотти.
Опустив голову, проходимец увидел, что за девушкой тянется след из красных пятнышек.
«Кровь? Ей что, нос расквасили?»
Нельсон и Скотти невольно сбавили шаг.
– О господи, Клара! – воскликнула уже знакомая друзьям девушка за стойкой. – Что с тобой случилось? Это он, опять?
– Угу, – не убирая ладонь от лица, глухо ответила проститутка.
Руки Нельсона сами собой сжались в кулаки.
– Это что, здесь все время такое творится?
– Да нет, конечно, – поморщился Скотти. – Не выдумывай.
А девица за стойкой между тем продолжала щебетать:
– Надо сказать миссис Райт, чтобы…
– Просто дай мне салфеток, ладно, Зои? – перебила ее пострадавшая.
В это время дверь злополучной комнаты открылась вновь, и наружу высунулся толстый седоволосый мужчина в расстегнутой голубой рубашке и безразмерных синих панталонах. Ноги незнакомца были босыми и очень бледными.
– Клара! – воскликнул незнакомец. – Прости! Я же не нарочно!
– Иди ты на хрен, Уотсон! – наконец убрав руку, воскликнула Клара в сердцах. – Ты и твое гребаное «не нарочно», которое повторяется из раза в раз!
Заслышав имя мужчины, Нельсон вздрогнул и усилием воли заставил себя разжать кулаки. Умом он понимал, что стоящий в дверях мужчина ему незнаком, но воспоминания о Тиме Уотсоне, у которого проходимец стащил табакерку для складника, были все еще слишком свежими и яркими. Чувство вины, связанное с той кражей, продолжало терзать Нельсона, и вспыхнувшая ненависть моментально погасла, уступив место совершенно иррациональному стыду.
«Удивительно, что дядюшка Луис меня тогда не прибил: меньшее, чего он хотел бы, – чтобы его племянник стал вором…»
Названный Уотсоном заметил друзей далеко не сразу, а когда все-таки заметил, тут же смутился и, стыдливо потупив взор, отступил обратно в полумрак комнаты. Нельсон повернул голову… и наткнулся на взгляд Клары – обиженный, злой и одновременно усталый. Казалось, она, как смертельно раненый зверь, сейчас выплеснет всю оставшуюся ненависть на врага и преспокойно умрет. И снова Нельсон почувствовал себя неловко – пусть не он залепил девушке в нос, но ничто не мешало ему вступиться за нее и покарать виновника.