— У вас глобальные планы, судя по всему, — заметил мужчина. — Я так понимаю, вы хотите пристань восстанавливать?
— Не совсем, — ответил ему Голд. — Но этот вопрос тоже значится в списке дел на послепослезавтра, фигурально выражаясь.
— Коли люди строят, а не только рушат, с ними можно иметь дело, — не рисуясь, сказал мужчина. — Слава богу.
— Как вас зовут? — спросил я у него. — Знакомы уже минут десять, а имен ваших мы не знаем. Ну кроме Флая, разумеется.
— Я Вернер Хольц, из Дрездена.
Мне стало ясно, почему он говорил по-английски (а мы общались именно на этом языке) с таким акцентом. Я, правда, подумал было, что он датчанин или швед. Но нет, немец. — В той жизни возглавлял патентное бюро, думал в этой стать магом. Не стал, увы. Стал дичью.
Дичью. Как интересно. Определенно, им есть что порассказать. Но вообще, удачное приобретение. Патенты — это же изобретения? Может, он чего такое помнит, полезное? Да и вообще, немцы — народ обстоятельный и дисциплинированный, такие нам нужны.
— Ясно, — одобрительно сообщил ему я. — А вы, барышня?
— Я? — пискнула девушка. — Я Элишка, раньше жила в Комарове.
— Это где такой? — удивился я. Если бы не имя и не ударение в названии города на букве «а», я подумал бы, что она моя соотечественница.
— В Моравии, — пояснил Голд, увидел, что мне яснее не стало, и уточнил: — В Чехии. Рядом с Опавой.
— А-а-а! — кивнул я. — Тогда понятно. Нет, про города такие я не слышал, но понятно.
— Что понятно? — озадачилась теперь уже Элишка.
— Откуда вы такая замечательная взялись, — решил подольстить ей я, чтобы совсем уже напряжение с них снять и окончательно разговорить. — Чешские женщины славятся своей красотой.
Ну да, незамысловатый комплимент, но как умею.
— Да пропади она пропадом, эта красота. — Мои слова дали обратный эффект, судя по голосу, Элишка не порадовалась, а напротив, напряглась. — От нее одни неприятности.
Тут мы как раз поднялись на кручу, сразу повертели головами — не появились ли в поле зрения какие-нибудь незнакомые люди, и я предложил:
— Так, граждане. Судя по всему, вам есть что рассказать. Нам — тоже. Дорога у нас не то чтобы длинная, но и не короткая, так что начинайте сначала вы свой рассказ, а как закончите, так мы свое вам поведаем. Флай, не дергайся, я про свое обещание помню.
— Хорошо, — отозвался тот. — Тогда я начну, а они, если что, дополнят.
Начало рассказа было почти стереотипное — очнулся в лесу, ничего не понял, увидел сообщение о том, что не следует умирать, оно, кстати, так и не изменилось, судя по всему. Единственное, ему сразу Свод выдали, при рождении, причем вместе со стихотворением. Это жестко, оно и нас, людей, уже более-менее разобравшихся что к чему, в транс в свое время повергло, что уж тут про свеженародившихся говорить.