– Здесь так много людей, – говорит Мэри. – У каждого своя жизнь и своя история. Одна другой хуже. Я не знаю твою историю, но знаю, что она плохая, и знаю, что тебе страшно. – Она наклоняет голову и по-матерински смотрит на меня. – Наоми, я не хочу, чтобы Фэйрфакс стал твоим домом. Ты заслуживаешь большего. Ты достойна хорошей жизни, потому что жизнь у тебя одна. – Она поднимает палец. – Всего один шанс. Никакого возврата назад. Что было, того не переделать, как бы сильно нам этого ни хотелось. – Она похлопывает меня по плечу. – Так пусть у тебя будет достойная жизнь.
Мы сидим молча. Нас окутывает тишина. Поступив сюда, я решила, что Мэри – холодная, бездушная медсестра, которой наплевать на все, что случилось со мной.
Теперь я понимаю, что была неправа. И я прижимаюсь плечом к ее плечу.
– Спасибо, – шепчу я.
Она улыбается. Ее рука исчезает с моего плеча, и она встает.
– Куда вы идете? – спрашиваю я.
Мне нравится ее общество. Мне нравятся ее слова. Я не хочу отпускать ее от себя.
– Тебе нужно принять что-то, чтобы уснуть, – говорит Мэри.
Она уходит. Я сижу тихо. Вытягиваю ноги, совсем как Мэри. У меня нет карманов, поэтому я складываю руки на груди. И не двигаюсь. Я надеюсь, что, если подражать ее движениям, часть ее силы перейдет ко мне.
Но она не переходит.
Мэри возвращается через пару секунд. Таблетки в одной руке, стаканчик с водой – в другой. Она протягивает их мне.
– Вот, возьми.
И я тупо беру. Мэри помогает мне встать. Я снова ложусь и жду, когда таблетки сделают свое дело.
Мэри идет к двери и, прежде чем ее закрыть, тихо говорит:
– Спи спокойно.
Я поворачиваюсь на бок и смотрю на стену. Разве она не знает? Я не сплю. Я предаюсь грезам.
Я не видела Лахлана уже год.
Казалось, жизненные силы медленно покидают меня. Большую часть времени я чувствовала, что ничего не стою, как тот пенни, валяющийся на тротуаре. Когда такое случалось, я инстинктивно обращалась к Лахлану. Но его не было рядом. Ощущение возникало такое, будто мне не хватает какой-нибудь конечности.
Прошлым летом он один раз приехал домой на выходные. После окончания колледжа он перестал приезжать домой на каникулы. А если и приезжал, то крайне редко, за что я на него обижалась. Мне было грустно. Я ревновала. Мне хотелось, чтобы он всегда оставался со мной. Но у него шла стажировка, я это знала. Он много работал. Он зарабатывал сам и экономил каждый доллар.
– Не злись, малышка, – сказал он мне как-то раз.
Малышка. Когда мне было десять, мне это прозвище нравилось, но теперь я начинала его ненавидеть. Я скрестила руки на груди и посмотрела на него.