– Смена планов, – объявляет Мэри.
– Что вы имеете в виду?
Она мягко берет меня за локти, и мы разворачиваемся назад.
– Доктор Ратледж хочет, чтобы ты попробовала групповую терапию.
Я останавливаюсь и смотрю ей в лицо.
– Я не хочу этого делать.
Она дергает меня за руку.
– Почему нет?
– Я просто… просто не хочу.
– Групповая терапия очень эффективна, – говорит она.
– Может быть, для кого-то другого, но не для меня.
Мэри не отвечает.
– Я видела, как вы посмотрели на меня, когда медсестра сказала вам! Вам эта идея тоже не нравится!
– А ты попробуй. Тебе ведь нечего терять.
Перевожу: у тебя практически не осталось вариантов. Если твое состояние не начнет улучшаться, тебе больше ничего не остается.
Я ставлю одну ногу перед другой. Ощущение такое, будто я иду навстречу собственной кончине.
– Как долго это длится? – спрашиваю я.
– Всего час.
Мы приходим в комнату номер 62. Это просторное помещение, где проводится большинство сеансов групповой терапии. Синие пластиковые стулья в центре комнаты. Они стоят уютным кружком, словно мы в детском саду готовимся слушать сказку.
Я стою в дверях и наблюдаю. Одна девушка уставилась в ковер и что-то шепчет себе под нос. Рядом с ней женщина средних лет. Я видела ее несколько раз за обедом или в комнате отдыха. Я называю ее Притворной Мамашей. Она почти каждый день одета в красную шелковую пижаму, поверх которой накинута шуба. Она всегда накрашена и благоухает сиренью. На руках она качает пластикового голыша, взад-вперед, взад-вперед. Она перестает качать ребенка и поет ему колыбельную, как будто тот плачет.
Она точно сумасшедшая.
И, очевидно, я на всех парах лечу в том же направлении, потому что ее присутствие меня утешает. В моих глазах она просто заботливая мать. Если закрыть глаза и забыть, что я в психушке. И тогда Притворная Мамаша – настоящая мать, у которой есть настоящий ребенок.
По другую сторону от нее худенькая девушка по имени Эмбер. Наша местная анорексичка. Сидит и с обидой смотрит на всех остальных.
Я уже готова повернуться и уйти прочь. Но Мэри хватает меня за плечи и тихим голосом говорит:
– Все будет хорошо.
– Мне бы вашу уверенность, – слабо говорю я.
Она ободряюще сжимает мне плечи.
– Все будет хорошо. Я заберу тебя через час.
Мэри явно не собирается уходить, пока я не сяду. Я вхожу в комнату. Такое ощущение, что все пялятся на меня. Тут у каждого проблем выше крыши, но, клянусь, они перешептываются между собой:
– Ты ее видишь? Сразу видно, что у нее крыша в пути. Сидеть ей здесь до конца ее дней.
Я выбираю стул ближе к двери. Если все пойдет наперекосяк, я всегда могу дать деру. Но этот стул рядом с Эмбер. Ее губы кривятся от отвращения.