Доктор Ратледж сидит прямо.
– Успокойся, Наоми, – мягко говорит она.
– Нет! – Я тычу в нее пальцем. – Пусть ваша семья упечет вас в психушку. Пусть все, кто вам нужен, кого вы любите, бросят вас, когда вы нуждаетесь в них больше всего!
Я сжимаю руки в кулаки и бью себя по голове. Если ударить посильнее, я, возможно, выбью все эти голоса.
– Стоп. – Доктор Ратледж вскакивает со стула. Видно, что она напугана и не знает, что делать. – Перестань! – кричит она.
Я закрываю глаза и продолжаю размахивать кулаками.
– Наоми! Прекрати!
Ее голос ближе. Поняв это, голоса в моей голове начинают паниковать. Они начинают вопить громче. Они срываются на визг, в моих ушах стоит звон. Это так больно, что по моему лицу текут слезы.
В следующий миг она хватает меня за руки. Я застываю на месте. Это как воздушный шарик, который только что лопнул.
Я поднимаю глаза. Я даже не пытаюсь скрыть свои страх и боль. Пусть доктор Ратледж увидит.
Я вижу, как расширяются ее зрачки, когда она видит все это.
Мою тьму.
Мое бессилие.
Мою боль.
Мое унижение.
Она отпускает мои руки. Они падают тяжело, словно гири. Она обходит стол, кладет на него ладони, сгорбившись застывает на месте и на миг закрывает глаза.
Мы обе молчим. Я качаюсь взад-вперед у стены, она беспомощно смотрит в свой стол. Но затем поднимает голову и смотрит на меня. Передо мной больше не врач. Передо мной просто человек. Со своими недостатками. Со шрамами.
– Знаешь, почему я стала психиатром?
Я тупо смотрю на нее и вытираю щеки тыльной стороной ладоней.
– Почему? – неохотно спрашиваю я.
– Меня всегда зачаровывал человеческий разум. То, как мы воспринимаем вещи. Как мы себя чувствуем. Как выражаем эмоции, – признается она.
Пока что она меня не впечатлила.
– В ординатуре я поняла, что, возможно, за моим решением посвятить себя психиатрии стоит нечто большее.
Я не понимаю, куда она клонит. Но точно знаю, что таких разговоров между врачом и пациентом никогда не бывает. Врачи задают вопросы и ожидают ответов на них. Они никогда не раскрываются, не рассказывают о себе ничего личного.
Я медленно встаю.
– Что вы имеете в виду?
– У меня есть родственники, которые боролись с психическими заболеваниями. Мое увлечение психиатрией идет оттуда. Я хотела выяснить, откуда взялась их боль. Почему они не могут стряхнуть постоянно окружающую их тьму?
Доктор Ратледж вздыхает.
Вряд ли теперь работа дается ей легко, как раньше. За ее словами я вижу боль и печаль. Значит, и в ее прошлом есть темнота.
Я опускаю глаза и рассматриваю вены на тыльной стороне ладони.
– Вы нашли ответ?