– Иногда я думаю, что да, – осторожно говорит она. – Но потом читаю что-то новое или начинаю беседовать с новым пациентом и понимаю, что пытаюсь решить невозможное. У нас никогда не будет надежного ответа. Все по-разному чувствуют, думают, любят и выражают себя. Полагаю, именно поэтому мир все еще вращается.
Я думаю о Лане. Она в ванной, смотрит на свое отражение в зеркале. Она сдалась. Она устала от всей этой боли. Я стою в дверях, прошу ее не сдаваться, но она не желает меня слушать.
По моей коже ползут мурашки. Я изо всех сил стараюсь прогнать эту картинку.
Доктор Ратледж переплетает пальцы и глубоко вздыхает. Я понимаю: время исповеди прошло, и она вернулась к своей обычной роли.
– Я не доктор Вудс. Когда ты говоришь, я тебя слушаю. Я тебе верю. Но мне нужно, чтобы и ты доверяла и открылась мне. Хорошо?
Я знаю, почему она снова ведет себя как врач, но уже скучаю по другой стороне доктора Ратледж. Когда она говорила со мной, мое унижение ослабевало. Я не чувствовала себя неудачницей, которая не в состоянии контролировать собственные мозги. Где-то во время нашего разговора проклюнулось крошечное зерно доверия. Едва заметное, но, по крайней мере, это уже что-то.
– Хорошо, – говорю я.
– Я знаю, что это нелегко для тебя. Просто помни: даже в самых чистых душах поселяется тьма. Ее подчас трудно заметить. Возможно, они овладели искусством скрывать ее от мира. Или же она прячется в самом темном закоулке их сознания. Но она там. Никто в этом мире не свободен от шрамов.
Мои плечи расслабляются. Я киваю. Что уже неплохо.
– Я лишь хочу, чтобы ты рассказала мне свою историю так, как сочтешь нужным. Так, как, по-твоему, это будет лучше всего.
Я делаю глубокий очищающий вдох. Сказать, что я только-только начала рассказывать мою историю, – значит ничего не сказать. Я еще даже не поцарапала ее поверхность.
– Я сказала Лане, что нам лучше пожить в моем доме. Что там она будет в безопасности…
– Мы должны вытащить тебя отсюда, – прошептала я.
Хотя в сарае мы были только вдвоем, я по-прежнему чувствовала страх. Боялась, что ее отец услышит меня и вернется. Я хотела использовать время, которое у нас еще оставалось, чтобы как можно скорее уйти отсюда.
Но Лана даже не пошелохнулась. Безучастно уставившись в землю, она потирала красные пятна на шее. Сомневаюсь, что она понимала, что делает.
Я осторожно положила руку ей на плечо и кивнула в сторону открытых дверей.
– Ты меня слышала? Нам нужно идти.
Лана отпрянула от меня.
– Нет.
Я разинула рот.
– Ты серьезно?
Она встала на дрожащих ногах и отряхнула с ног землю и сено.