— Дышать-то хоть можно? — проворчал пришлый брауни.
— Можно, но тихонько!
Карэле поднялся со скамейки.
— Завтра поговорим, — кивнул он Усу.
— Уж такое спасибо, господин Карэле! — бросился благодарить его брауни, но кондитер уже затворил за собой дверь пекарни.
— Дай ему, пожалуй, чего-нибудь пожевать, — сказал он Брасу, проходя сквозь тёмную кондитерскую с лампой в руке. — А то на него смотреть страшно.
— Пусть яблоки ест, — недовольно отозвался брауни.
— Ты же ему сам запретил, — напомнил Карэле, подныривая под стойку. — А что ты такое говорил про буквы в имени?
— Неужели не знаете? — удивился Брас, поднимаясь за ним следом по лестнице. — Такой уж у нас обычай. Маленьким брауни дают имя в одну букву — А, например, или У, любую гласную. Поэтому их и поймать проще, легко угадать. Только смысла в том особого нет. Умеют они немного, а в двадцать лет имя меняется — добавляется вторая буква. Если кто был пойман, тут он и освобождается. А потом уже мы добавляем по букве каждую сотню лет. Чем длиннее имя, тем брауни старше.
— То есть тебе больше двухсот двадцати лет, — подсчитал Карэле. — Но меньше трёхсот двадцати.
— Двести восемьдесят, — с гордостью признался Брас. — Пора уже пятую букву присматривать.
Он хотел добавить что-то ещё, но запнулся и настороженно принюхался. Ухватил кондитера мохнатой лапкой за полу сюртука.
— Там кто-то есть, — шепнул он, махнув второй лапкой в сторону двери мансарды. — Незнакомый!
Пальцы Карэле машинально скользнули в левый рукав, нащупав под кружевом тонкий кинжал и слегка вытащив его из ножен, пристёгнутых к руке.
— Привидение, — добавил брауни. — Или кто-то вроде.
Кинжал вернулся на место.
— Многовато у нас сегодня гостей, — заметил Карэле, открывая дверь кабинета.
— Неужели ты мне не рад? — из его собственного кресла поднялся призрак высокого мужчины в лёгком белом костюме, со светлыми волосами, стянутыми в хвост.
— Ланс! — просиял Карэле. — Тебе я рад всегда! Особенно если учесть, что ты обещал меня навестить ещё полтора года назад!
— Извини, — развёл руками призрак, — всё не мог к тебе вырваться. Слишком много работы, никто бы меня не отпустил.
— Как же ты сбежал? — кондитер присел на край стола, с улыбкой глядя на Ланса. Краем глаза он заметил, как дверь кабинета притворилась — сообразительный брауни не стал мешать разговору.
— Не поверишь, — хмыкнул гость, — я и сейчас на работе. Понимаешь… Только ты не нервничай. Твоя кондитерская завтра должна сгореть. Но я этого, конечно, не допущу!
— Подожди, — поднял ладони Карэле. — Как это сгореть? Что за ерунда?