— Спасибо. Я не знаю, могу ли спросить, но всё же. Куда ты едешь? У тебя… ну… ты снова чувствуешь зависимость от… ты понял, — вздыхаю я, ощущая себя полной идиоткой от его улыбки на мои слова.
— Нет, — качает он головой. — Нет, Мишель. И ты можешь спрашивать. Я еду по другой причине.
— Какой? Что-то с Эмбер или Люси?
— Нет. Я еду в один реабилитационный центр, расположенный в десяти километрах от Торонто, — я слышу, как сложно ему говорить об этом, и сглатываю от продолжения.
— Реабилитационный центр? То есть ты проходишь какое-то лечение? — Шепчу я, придвигаясь ближе, полностью сбитая с толку новыми открытиями его мира.
— Нет, это мой центр. Я открыл его, когда мне было девятнадцать. Сначала просто выкупил дом, сам отремонтировал его, нанял практикующего психолога, туда могли приходить все желающие. А потом начал расширять площадь и облагораживать это место.
— Твой центр, — повторяю я его слова, переваривая информацию. — А на чём он специализируется?
— «Кризисный центр помощи пострадавших от домашнего насилия». «Say No». Так называется это место, — Ник поднимает голову на меня, и в его глазах нет ни единой эмоции. Они жёсткие, холодные и заледеневшие.
Я не могу подобрать слов, чтобы хоть как-то прокомментировать его ответ. Только в груди становится больно из-за него… вместе с ним.
Тишина за столом начинает давить на меня, а я смотрю в его глаза, как и он в мои, продолжая резать меня острыми кристаллами. Я знаю, что он разозлился, не желая говорить об этом, но всё же ответил. Он ждёт от меня реакции, но я даже не слышу шума вокруг, только сердце, стучащее, как молот, в ушах.
Перед нами ставят горячее блюдо и разрывают наш зрительный контакт. Аппетита больше нет. Как только удаляется официантка, мне снова открывается обзор на Ника, откинувшегося на спинку кресла и наблюдающего за мной.
— Прости, — единственное, что удаётся мне произнести.
— За что? — Усмехается он.
— Я хочу спросить об этом, но боюсь твоей реакции, — шепчу я, сглатывая от мрачной тени, накрывшей его лицо.
— Боишься, — полушёпотом повторяет он, и я киваю.
— Почему?
— Потому что хочу узнать твою светлую сторону, Ник. Но ты так редко открываешь её, что после… сразу же наступает чёрная. И я боюсь этого, если будет это снова, то лучше ничего не знать, — отвечаю я.
— Сначала я купил дом, обычный одноэтажный дом. Сам его мыл, чистил, ремонтировал, покупал мебель, всё необходимое на первое время. Нашёл парня, который только окончил колледж и не мог найти работу. Он психолог. Я предложил ему работать со мной, поселил в доме. Мы вместе раздавали листовки прохожим, клеили их по всему Торонто, чтобы люди знали, что теперь у них есть место, где они могут спрятаться. Мы давали только телефон, а когда нам звонили, мы сами ехали и вытаскивали людей из говна, привозили, отмывали, кормили и Аэрон начинал с ними работать, — он замолкает, чтобы освежить горло, пока я стараюсь даже не дышать, внимая его словам.