«Вольное козачество» постепенно сформировалось как раз в Диком поле, пусть никому не принадлежавшем, но и не безлюдном вовсе. Природа пустот, как известно, не терпит, и эти места привлекали немало рискового народа, которому нравились как раз полное безвластие и возможность жить вольно. Часть из них существовала охотой и рыбной ловлей, пряча свои хибарки в глубоких оврагах и других потаенных местах, чтобы не привлекать внимания татар (что красочно описано у Сенкевича в «Огнем и мечом»). Другая, пожалуй что, большая часть, подобное «растительное» существование презирала. Для людей определенного склада гораздо интереснее было жить грабежами – в тех местах и татары гоняли свои стада, и купцы частенько проезжали, так что поживиться было где и чем…
Постепенно, в течение десятилетий из тех, кто промышлял не удочкой или сохой, а саблей, сложилась немаленькая группировка, именовавшая себя «казаками». Слово «казак» вообще-то тюркское, но ничего удивительного в этом нет: среди казаков хватало и тюрок, обосновавшихся в Диком поле из-за того же стремления к абсолютной вольности. Не зря в свое время у турок был отмечен интересный обычай: захваченных в плен казаков они сразу же сортировали на славян и тюрок. Первым обычно без затей рубили головы, а вот вторым приходилось помучиться…
Запорожская Сечь являла собой образец совершеннейшей демократии: предводителей-атаманов выбирали всеобщим голосованием. Правда, это еще не означает, что голосование проходило чинно-благородно, – сплошь и рядом в сопровождении ожесточенной перебранки, а то и драк, как на кулачках, так и на саблях. Знаменитый впоследствии службой у Петра I шотландец Патрик Гордон, оказавшийся свидетелем одной из «предвыборных кампаний», подробно описал в своих мемуарах, как сторонники двух кандидатов схватились столь ожесточенно, что разнять их уговорами не было никакой возможности. Некий казачий полковник прекратил это безобразие, лишь велев бросить в дерущихся несколько ручных гранат – примитивных по сравнению с нынешними, но достаточно убойных. Такая вот грустно-веселая была демократия…
Правда, выборного атамана в любой момент, если чем-то пришелся не по нраву, могли сбросить столь же легко, как и выбрали, а то и «посадить в воду», иначе говоря – утопить как котенка. Подобная ситуация моментальной смены власти подробно описана Гоголем: прибывшему в Сечь Тарасу Бульбе категорически не понравился тогдашний атаман – поскольку запрещал казакам ходить в набеги на татар, ссылаясь на то вздорное обстоятельство, что с ними был заключен мирный договор. «Да какие ж с басурманами могут быть договоры?» – с циничным простодушием взревел славный Тарас и «пошел в народ»: выкатил пару бочек горилки, провел разъяснительную работу… Очень быстро произошли новые выборы, в результате которых появился новый атаман, соглашавшийся с Тарасом, что с басурманами никаких договоров не может быть в принципе, а потому – хлопцы, на конь!