Нетрудно догадаться, что для содержания всей этой благодати, и земель, и скота требовалось немалое число работников – и, крайне желательно, не вольных, которые слишком много о себе понимают, а самых что ни на есть бесправных, лучше всего – крепостных. Смешно и думать, что гетманская аристократия (а помаленьку сложилась именно что аристократия) видела в земляке-крестьянине «брата-украинца». Ни в одной стране мира подобных благоглупостей за аристократией не замечено, наоборот, повсюду дворяне, как бы они ни именовались, с превеликой охотой и большим рвением стремились превратить в бесправный рабочий скот своих родственных по крови единоверцев…
Сохранились инструкции Петра его представителям при гетмане: «Строго смотреть за полковниками, чтобы они не обременяли народ взятками и разными налогами. Препятствовать, с гетманского совета, Генеральной Старшине и полковникам изнурять работою казаков и посполитых людей». Однако, как частенько случается, приказы эти оставались неисполненными: до Бога высоко, до царя далеко…
В свое время Мазепа, немало сделавший для закабаления простого народа, ввел почетное звание «бунчуковый товарищ» – а впоследствии и «значковый товарищ». Обладатели этакого титула не получили ни постов, ни жалованья – но фокус в том, что это звание в массовом порядке получали старшины и их потомки, владельцы имений, тем самым превращаясь в некое сословие наподобие дворянства. Одновременно старшина пыталась всеми способами воспрепятствовать переходу «посполитых» в казаки, мало того, массами переводила казаков в «посполитые» – которые уже не имели никаких прав, кроме обязанностей. (Разумеется, не поляков, а малороссов, получивших шляхетство самым законным образом от польских королей.)
Процесс шел на протяжении двухсот с лишним лет до Екатерины. Так что Екатерина просто-напросто указом юридически узаконила исторически сложившееся положение дел. В 1781 году «Жалованной грамотой» она превратила старшину, ее потомков, а также «бунчуковых» и «значковых» товарищей в потомственных дворян Российской империи. Они были уравнены в правах с прочими российскими дворянами, а их роды записаны в родословные книги Черниговской и Полтавской губерний. Соответственно, «посполитые» были обращены в их крепостных крестьян. Если кто-то решит, что свежеиспеченное дворянство протестовало против таких нововведений и с негодованием отнеслось к закрепощению «вольного украинского народа», жестоко ошибется. Наоборот, среди «благородного панства» царило всеобщее ликование: их права наконец-то были узаконены самым бесспорным образом, теперь они могли владеть крепостными совершенно законно…