Кровь все же пролилась: всего через месяц после присяги ногайцы устроили резню своих пророссийски настроенных мурз (некоторые исследователи усматривают тут интриги Шагин-Гирея, как раз в то время «нелегально» обосновавшегося в Тамани). Однако Суворов отреагировал быстро – и вскоре разбил лучшую ногайскую конницу в урочище Керменчик. После чего ногайцы успокоились и присягу уже не нарушали.
Главное, обошлось без войны и серьезных дипломатических осложнений. Русский посланник сообщал из Стамбула, что турки «о Крыме спорить не будут, если не воспоследует какого нового обстоятельства со стороны Европы».
Не воспоследовало. Англия была всецело поглощена мирным договором с новорожденными Соединенными Штатами. Франция и Пруссия пытались было организовать какую-нибудь серьезную пакость, но на сторону России недвусмысленно встал австрийский император Иосиф II, твердо заявивший о поддержке России в крымском вопросе. Как обычно, дело было не в симпатиях, а в насущной политике: Австрия и сама намеревалась оттяпать у турок кое-какие земли, а историю с Крымом крайне заманчиво было использовать как прецедент, вообще с Россией следовало дружить против турок. Поскольку Австрия представляла собой в те времена достаточно грозную силу, французы и пруссаки притихли…
В апреле вышел манифест Екатерины, содержание которого ясно из названия: «О принятии полуострова Крымского, острова Тамана и всей Кубанской стороны под Российскую державу». Чтобы сохранить лояльность свежеиспеченных крымских подданных, с ними было строжайше предписано обращаться как можно мягче. Потемкин писал генералу де Бальмену: «Воля ее императорского величества есть, чтобы все войска, пребывающие в Крымском полуострове, обращались с жителями дружелюбно, не чиня отнюдь обид, чему подавать пример имеют начальники и полковые командиры».
Вслед за тем императрица возвела в российское дворянское достоинство всех без исключения татарских мурз. А. Широкорад писал: «Позже русские историки XIX века острили, что в первые годы после присоединения Крыма дворянство давалось каждому, кто носил саблю на боку и орал, что он ”балшой человек“.
Вполне возможно, иронизировать тут и не стоило: в отличие от малороссийской шляхты с ее фантазийными «родословными» все поголовно мурзы были Чингизидами – в определенные периоды российской истории стоявшими даже выше Рюриковичей с Гедиминовичами. За тем, чтобы в число Чингизидов не пробрались самозванцы, в ханствах-наследниках Золотой Орды следили строго. Гнуснопрославленный Мамай так и оставался всю жизнь темником Золотой Орды – то есть всего-навсего военачальником. Стать ханом при всем своем честолюбии он и не пытался – поскольку прекрасно понимал: к Чингизидам он не принадлежит, так что его к власти никто не допустит. Приходилось ему подыскивать настоящих Чингизидов – слабохарактерных, из которых можно веревки вить, и возводить их на трон в качестве своих марионеток, а самому управлять из-за кулис…