— А как сейчас живет мать Владимира Семеновича?
— Ну, что ж… Ей, конечно, помогает твердая установка на отключение. Иначе не пережить бы ни трагического конца всей родни, ни, тем более, смерти единственного сына. Здоровье ее оставляет желать лучшего, она вот уже десять лет лечится у Джуны. Но вообще — молодчина. Живет на Малой Грузинской, в Володиной последней квартире, много народа к ней приходит — ведь она мать Владимира Высоцкого.
Я уже говорила, что Нина Максимовна, не получившая соответствующего образования, успешно двигалась по служебной лестнице. И сейчас, когда ей уже восемьдесять, ее интеллект, по счастливой исключительности не глохнет, но продолжает свое развитие самым интересным образом…
— Я видела ее 25 января 1991 года, когда в Театре на Таганке общественность отмечала день рождения Высоцкого. Это была подтянутая, стройная дама, не старая, с хорошей модельной прической, в голубом, элегантном платье. Она рассказывала нам о том, как обычно отмечали в детстве день рождения сына, и ее речь была живой и непринужденной, как будто она разговаривала с двумя-тремя собеседниками у себя дома, а не делилась воспоминаниями с доотказа заполненным залом. Никому и в голову не могла придти мысль о ее почтенном возрасте… Так что же в отношении интеллекта?
— Что касается интеллекта, то у Нины Максимовны он очень интересно развивается по пути адаптации со средой, где она находится, как бы эта среда не усложнялась. Так, в прежние годы, Нина Максимовна, общаясь с сослуживцами, с соседками, была с ними как бы на одной доске, не выделяясь ни в разговорах, ни в суждениях, ни в манере передачи этих суждений. И все это, прямо скажем, особой сложностью не отличалось! Теперь никто бы из них ее б не узнал в той бонтонной даме, какой она стала в последние годы. Она очень чутка и восприимчива к обществу, окружающему ее, к среде. Вот и подумайте снова о наследственности Владимира Семеновича!
— Да, чаще всего мужчины наследуют материнскую генетику, а женщину — отцовскую. Это общеизвестно.
— И эта чуткость, эта восприимчивость, не только внешнее проявление, новые усвоенные манеры! Нет, нет! В том-то и дело, что она перерождается изнутри, ощущает себя на свете иначе. И сейчас она, дочь деревенских родителей, на равных вписывается в то общество, которое когда-то окружало Володю и теперь не забывает о ней. Там могут быть известные сценаристы, писатели, актеры и, что самое трудное, их не очень снисходительные жены, состоятельные, красивые, избалованные жены, многие из которых удостоят далеко не каждого даже самым минимальным вниманием. Теперь она с ними на одном паркете стоит, глядит на них без всякого там «чего изволите», с осознанной значимостью собственной личности: «Я — мать Владимира Высоцкого и значу уж не меньше, чем вы…». Таких слов, она, разумеется, не произносит. Славу Богу, врожденного такта ей не занимать, но это осознание излучают ее глаза, все ее поры, и оно тотчас передается собеседнику…