И тянулся губами к мундштуку висевшего на нем геликона.
Вслед за Колесниковым с барабаном у живота они шагали с трубами вокруг стола и дудели, а Женя опять выкрикивал…
Не подведите, милые!
Не подведут.
Они и до этого делали что могли, и после будут выкладываться, как умеют выкладываться люди лишь на сибирских стройках, и, хоть заработают еще не по одному выговору, в Западную привезут-таки знамя, и другое перенесут, от соседей, от старичков «мазистов», которые тоже не так-то просто начинали на нашей Антоновской площадке, — рассказать?..
И оркестр будет греметь на торжественных собраниях, и впереди колонны на май, когда охрипший от усердия секретарь парткома Белый с трибуны выкрикнет в микрофон: «Водителям Западной — спасибо!» И наша многотиражка даст о них разворот под набранной крупно «шапкой»: «Транспорт — нервы стройки. Западная: порядок!» И портреты теперешних «молокососов», портреты уже остепенившихся женихов да ухажеров станут печатать на первых страницах столичные газеты… Все это будет, еще будет, а пока — такая минута, когда надо, чтоб распрямилась в тебе до предела сжатая теми самыми объективными обстоятельствами, с которыми нарочно не посчитался нынче хитрющий Белый, пружина, и вот они — видел бы это секретарь! — маршируют вокруг стола, а уже через сорок минут предрабочкома Крошкин получит в лоб… Ну и что ж тут? Ревнует, — значит, любит…
…Он закричал:
— За что, мама?!
А его подтолкнули к зеркалу, причем «подтолкнули» — это, конечно, не совсем точно, но автор и так уж слишком увлекся, да простится ему, написавшему до этого столько идеально-прозрачных портретов своих товарищей по новостройке!
— Ты посмотрел бы на свои губы!..
Крошкин посмотрел. Губы и правда были у него выше носа.
Тут он стал клясться, что ничего такого не было, мама, а был партком, а после они поехали в автобазу, «треугольник» в полном составе, еще и этот мальчишка, Сотников, мама.
Ему позволили сесть на стул. Жена сняла трубку телефона:
— Не ругайся, что поздно… Твой пришел?.. Только что? А губы?.. Не посмотрела?.. А куда же ты смотришь?! А ты посмотри!.. А что я тебе говорила?.. А ты спроси!.. Ты молодая еще, ты слушай. Ты спасибо скажи… А то мы сидим тут, дурочки, дома весь вечер, а они, может, всей компанией… Что?! Уже не разбудишь?.. Что-что — что у него?.. Мундштук?.. Дверь им пробовал открыть, а ключи там оставил? Так-то сходится… Вроде похоже. Но я сейчас на всякий случай еще Капитолине Иванне позвоню…
Муж Капитолины Иванны, уже окончательно уснувший, только бормотал еле слышно: там-па-па-па!..