— Ну так что? — спросил Никита. — Кого первого кусать будет?
И Андрюшка Пинаев опять плечами пожал: не знаю, мол!
Рядом тягуче скрипнула дверь, и на штакетном заборчике повисла бабка Подьячиха:
— Чего орали как оглашенные?
Никита сразу нахмурился:
— Ничего мы не орали.
— Как же не орали, когда я слышала?
— Ну, крикнули тихонько.
— Да где же тихонько, когда я тарелку уронила — упала да разбилась?!
Что ты тут скажешь? Никита промолчал. Но для бабки Подьячихи и это плохо.
— А чего ты не разговариваешь? Чего сопишься, как сыч на крупу?!
Встали мальчишки с крыльца, не сговариваясь, пошли к палисаднику. Андрюшка обернулся, спросил:
— Что ж теперь, и крикнуть уже нельзя?
— А ты не огрызайся! Ишь, взяли моду — огрызаться! — кричала в спину бабка Подьячиха. — А то я поогрызаюсь! Скажу матери, она тебе даст чертей! Иди в свой двор и там ори сколько влезет, там и огрызайся!
Но они уже завернули за угол.
— Не отдала стрелу? — спросил Андрюха.
— Отдаст она!..
Тут они сели на перевернутый пустой ящик, который стоял у стены для того, чтобы Никита мог достать до окна, когда закрывал на болт ставни.
— Вот бы кого первого надо укусить, да, Дружок? — сказал Андрюшка, поглаживая собачонку от макушки до хвостика.
Никита усмехнулся:
— Да ей-то все равно будет. Она же водку не пьет.
— Хоть напугать, и то.
— Ругается Капитоновна? — За проволочной сеткой, которая перегораживала палисадник, стояла со связкой прищепок на шее и с тазиком мокрого белья у бока другая соседка Веденеевых — тетя Женя. — Да что за жизнь такая, будь она неладна, бедному мальчишке и поиграть негде! Вот дожили, и правда, вот дожили!
Тетя Женя добрая, не то что бабка Подьячиха, да только голос у нее такой жалостливый, что станет говорить — плакать хочется.
— Ты хоть, Никитка, кушал?
— Ел, тетя Женя, ел.
— А то зайди ко мне, я хоть покормлю тебя, бедного.
И опять голос у нее был такой, что у Никиты отчего-то щипнуло в глазах.
— Что у нас, дома, что ли, есть нечего?
— Знаю, мама оставила. Разве такая мама, как у тебя, уйдет да сыночку не оставит? — продолжала причитать тетя Женя. — Да только ты ж, моя детка, еще маленький, забегаешься — и про все забудешь…
— Чего это я — маленький?
Она наконец ушла, но настроение у Никиты окончательно испортилось, ему вдруг сделалось так тоскливо, что хоть из дому беги. И он вдруг спохватился:
— Послушай!.. А что, если это он случайно укусил, а больше не станет?
— А давай проверим, — рассудил Андрюшка. — Долго нам, что ли?
— Только, чур, не кричать потом.
— Мы, если что, прыгать будем.
— Давай лучше прыгать.
И Андрей опять пошел за калитку, там оглянулся по сторонам, но улица в этот час была пустынная, и тогда он раз и другой, словно был выпивши, качнулся перед калиткой, пнул ее ногой и, пошатываясь, медленно побрел по дорожке к дому.