— Так, может, сперва вернешься, накроешь? — отчего-то повеселел отец.
— Ну, змей! — и дядя Гриша погрозил ему завернутой в газетку таранкой.
Над забором поплыла вихрастая голова другого соседа Веденеевых — Сереги Матвеева. Он шел слегка наклонясь вперед, вертел перед собой раскрытой ладонью. Остановился рядом с дядей Гришею, объяснил:
— Прикидываю, сколько надо на одну шибку гвоздиков.
— Килограмма два, — усмехнулся Никиткин отец.
Но Серега Матвеев не улыбнулся в ответ, только спросил:
— Ну, дак ты готов? Кого ждем?
— Я вон уже сказал Грише, не могу я.
И в это время Серега Матвеев увидел в руках у Никиты футбольный мяч.
— Чего это у тебя, а, Никита? Где взял?
В голосе у Никиты послышался вызов:
— Папка купил, а что?
— Дак ничего, правильно, обмыть надо, а то сразу лопнет. Давай, Андреич, давай!
Обмыть, ишь ты! Где он, Серега Матвеев, пропадал, когда отец стоял около чабарни с двустволкой в руке? Должен был прийти сменить отца, но он Пархитьку послушался, пошел по другим делам, а отца с овечками бросил, зато теперь каждый раз цепляется: «Пойдем, Андреич, по маленькой!» Напьется и станет говорить, что все они перед отцом виноваты: «К-козлы мы, Андреевич, к-козлы!» А чего теперь в пустой след говорить? Только расстраивать человека.
Но отец уже, видно, раскусил Серегу Матвеева — с другими выпить пойдет, а с ним не очень-то. Или нынче не вытерпит?
Когда они наконец ушли, Никита провел по лбу ладонью, далее бедный, вспотел, пока они с отцом их спровадили.
А издалека донеслось:
— Надумаешь, Андреич, дак догоняй!
Надо, какие приставучие!
Отец снова положил руку Никите на плечо.
— Ладно, — сказал. — Хоть ты и именинник, давай-ка, слушай, начистим с тобой картошки. — И Никита по голосу понял, что тот снова улыбается и один ус, который сейчас выше другого, опять весело подрагивает. — А потом солений из погреба достанем. Чтобы не возиться, когда придет дядя Ваня.
— А он придет? — обрадовался Никита.
— Тебе лучше знать. Твой крестный, а не мой.
— Но он же твой друг?
И по тому, как отец промолчал, Никита понял, что ус, который подпрыгивал, у него опустился. Снова они, конечно, будут с дядь Ваней спорить…
Дядя Ваня Корягин пришел, когда уже начало темнеть. Дверь веранды, чтобы не копился чад от примуса, была у них приоткрыта, и он еще от калитки крикнул:
— Чи можно к этому дому?
Никита с мамой заспешили на крыльцо, и тут мама осталась стоять на верхней ступеньке, а он побежал встречать крестного. Дружок подоспел раньше Никиты, начал около дяди Вани подпрыгивать, и тот, улыбаясь, громко сказал:
— Собака, не тронь пастуха, он сам — собака. Так, Никита?