И пока печальная бабушка Анфиса Мефодьевна тихоньким голоском рисовала эту не совсем научную фантастику, представилась мне другая картина — совсем, так сказать, реалистическая. Как прилетаем мы всей бригадой всего-навсего в Джезказган. Поселяемся в общежитии. Выходим на разведку в город, и Петя наш Мажуков тут же, еще около подъезда, останавливает первого встречного: «Не скажешь, друг, где у вас магазинчик «Папин мир»?» И дальше он с нами не идет, все, что надо, уже узнал. Вернется из гастронома, сядет на кровать, а на табуретке напротив разложит на газетке нехитрую закуску. Проворчит сперва, что нынче стали выпускать одни «бескозырки», потом скажет радостно: «Здравствуй, стаканчик, прощай, водочка!.. Посторонись, душа, — оболью!»
И когда все из города вернутся, Петя уже давно будет «в отрубях».
Неужели, я тогда подумал, и нашего Ивана то же самое ждет?
Год или два, от силы — десять, станет и он в командировке первым делом про «Папин мир» спрашивать. Дойдет потом до того, что и на работу с собой станет прихватывать. И будут его в конце смены спускать на землю с колошника в железной клетке, для кислородных баллонов. И после того как отгремит оркестр на митинге по случаю пуска, в автобус вместе с тройкою — пятеркою точно таких же гавриков погрузят штабелем и в аэропорту потом станут спорить до хрипоты, доказывать контролерше, что товарищ — больной, шницелем отравился в буфете…
А как же с предназначением человека? С красотою мира вокруг? Со светлыми идеалами? Со всеобщим добром? Со звездами в ясную ночь над головой? С людскою совестью? Со всем-всем, до чего додумались те, кто в отличие от многих других думали всегда, и думали, думали, думали?!
Или ты считаешь, что это в порядке вещей, как говорится? Что люди — как зерна?
Одному повезло — хорошо на пашню легло, а другое — на обмежек, а то и вообще на обочину попало. Может, вообще не прорастет. А прорастет — затопчут… Ты так считаешь? А может, и процент потерь назовешь? И утешишь меня тем, что сам я в него, в процент этот, предположим, не вошел, и слава богу, а кто вошел, туда ему вроде того что и дорога, и тут уж ничего не попишешь… Не так? Нет?!
Сидел я тогда рядом с Анфисой Мефодьевной, посматривал на сполохи над нашим заводом, и под ее доверчивый разговор так мне ясно о многом думалось!..
Ну, трогательной этой минуты, когда внучек Ваня глазки откроет, мы с ней, конечно, дождались. Но к тому моменту, я думаю, душа к нему еще не вернулась, нет. Вернулась она к нему чуть позже, а при каких это случилось обстоятельствах, я тебе дальше и расскажу.