Я сказал, что со времен оккупации не видал вблизи этих мышиных шапок. Он рассмеялся: «Значит, похоже?.. А вы еще помните?»
В августе сорок второго в бабушкином доме егеря стояли у нас несколько дней, потом однажды рано утром уехали. На велосипедах. На стенке остался висеть забытый одним из них солдатский медальон. Тетка, которая распоряжалась в доме, строго-настрого запретила всем и близко подходить к медальону и, уходя с нашей мамою отрабатывать немцам, в качестве охраны приставила к нему дочь Юльку, постарше нас с братом. Проблему охраны Юлька решила очень просто: нацепила медальон себе на шею и с ним весь день гайдала по улице…
Она так и красовалась, когда уже перед вечером у наших ворот спрыгнули с велосипедов двое черных от пыли, шатавшихся от усталости егерей. Хозяин пропажи сразу увидел Юльку и первым делом рванул с нее медальон. Второй, больно поталкивая куда придется дулом коротенького автомата, быстро собрал нас вокруг бабушки, велел стоять смирно, отошел на несколько шагов и дал над головами длинную очередь.
То ли со страху, а то ли чтобы умилостивить их, бабушка бросилась в сарай и вынесла кувшин молока, протянула тому, чей был медальон. Он не отрываясь выпил чуть ли не весь кувшин, отер грязный подбородок и вдруг заплакал. Может, рад был, что пропажа нашлась. Может, отчего-то еще…
Когда они уехали, когда отплакала Юлька, которую чуть не убила, вернувшись с работы, суровая наша тетка, мы понаходили в спорыше у ворот гильзы и расставили их рядком на подоконнике. Двенадцать гильз… Помню, как они едко пахли. Я помню!
Выходит — помимо воли, если мороз по коже. Казалось, давно позабытый страх сорок второго года…
Поэтому заждался нас с Теймуразом мой старый друг Алан. Поэтому немножко остыл олибах, который испекла его жена Оля, статная и красивая, с голубовато-серыми глазами русачка.
Министр был в идеальной, с дорогими запонками, рубахе с расстегнутым воротником и в вылинявшем, словно в студенческие наши времена, трико из хэбэ. Посмеиваясь из-под очков, сперва он предложил тост в честь покровителя путников доброго бога Уастарджи, который, спасибо ему, помог гостю благополучно добраться к порогу дома старого друга…
Поздно ночью по безлюдным, уже погрузившимся в сон улицам шли мы в гостиницу «Владикавказ». Из темноты парка на берегу Терека сквозь слитный шум воды тонко доносились пугливые голоса павлинов. Под светом стоявших на мосту фонарей река была как черненое серебро. От ломких, с крутыми горбами, волн наносило снеговым холодком.
Ощущая затылком тепло гостиницы, я постоял немного в дверях, приподнятой ладошкой еще раз помахал моим оглянувшимся друзьям и вошел в холл…