Сложная это штука. Сложная!
То есть, боже упаси тебя, как говорится, подумать, что живем с нею плохо — нет! Знаю, что она меня любит до сих пор, хоть это, говорят, с годами проходит. И я ее тоже люблю, и она это хорошо знает… И я в ней нисколько не сомневаюсь, и она мне, в этом-то я убежден, крепко верит.
Так чего же, ты скажешь, вам не хватает?
Попробую тебе объяснить.
А начать придется с того, что Надя моя, перед тем как нам встретиться, успела, брат, пережить эти самые два прилива, о которых мы с тобой тут толковали, да при этом ой как хлебнуть! Потому что был у нее и этот самый муж, что метр с кепкой, и не жила она с ним, а мучилась, бедная, — по-моему, об этом ей до сих пор вспоминать страшно. И был потом этот самый, из гвардейцев, с которым она хотела новую жизнь начать, да только и она у нее не получилась — по тем же самым общим причинам, о которых мы уже толковали.
А теперь представь: Надя моя из тех самых сибирских наших девчонок, которые еще в пятьдесят восьмом всем классом на Антоновскую площадку приехали. И были они тогда все, за самым, может быть, малым исключением, восторженные дурочки, ты ведь знаешь, как в школе к настоящей-то, взаправдашней, а не книжной жизни у нас готовят: такого наговорят об открытых перед всеми путях-дорогах, такую счастливую судьбу пообещают, что они потом, бедные, через розовый этот дым обещаний годами будут прорываться не то чтобы к настоящему пониманию того, что происходит на белом свете на самом-то деле, а даже к той мало-мальски реальной точке, от которой уже можно будет отправиться в другое путешествие — на этот раз уже с трезвым представлением, что тебя может в путешествии этом ожидать… Ты меня понимаешь?
Потому что у меня-то это все давно наболело, а там, в Прибалтике, все стало на свои места, все оформилось.
Так вот представь ты себе эту добрую, неиспорченную, несмотря ни на что, женскую душу…
Конечно, тут-то, после второй неудачи, она решает, что все, что никакого счастья с мужиками не будет и надеяться следует только на себя, тем более что надо сына растить — хорошо, что сын у нее не от первого, извини меня, брака, а, слава господу богу, от второго, мальчишка и симпатичный и умница.
И вот она и на работе выбивается из сил, чтобы хоть как-то продержаться, и поступает в институт на вечерний — сам понимаешь, к какой дальнейшей жизни она себя, брат, готовит: больше никаких мужей, все, и только сама себе — единственная опора, и кормилица в семье, и защитница.
Пришлось мне, брат, столько сил положить, чтобы уговорить ее выйти за меня замуж, и так потом пришлось постараться, чтобы она хоть маленько забыла о своем прошлом да хоть маленько оттаяла…