– И доставал окружающих? – невольно спрашиваю я.
– В том числе. – В этот раз останавливается он. Взгляд ненадолго отстает от меня, но возвращается вновь. Глубокий, завораживающий. – Знаешь, что меня встряхнуло? Тот первый тест, когда ты обошла меня. Девчонка из простой семьи, которую я едва замечал. – Он изгибает губы, похоже на гримасу и на теплую улыбку одновременно. – Ты словно врезала мне по яйцам, дорогая.
И у меня нет слов.
– Иден?
– Мне нравится, когда ты зовешь меня по имени.
– Мне сложно звать тебя иначе после того, как я познакомилась с другими Реймами.
Усмешка.
– Ты стала чем-то, чего мне не хватало, – говорит он. – Показала, что я могу вести себя как угодно, но если я действительно плох, то получу в ответ. Когда ты выставляла меня дурнем в учебе, кричала на меня, швыряла в меня всякую гадость – мне это по-своему нравилось. Поддерживало.
Он сумасшедший.
– Дело не в тестах. – И этот сумасшедший движется ко мне. Рука скользит по моему предплечью, словно задумав убрать оттуда россыпь мурашек, но на деле лишь вызывая волну новых. – Ты всегда была особенной. Но это ведь противоестественно: искать отношений с тем, кто тебя ненавидит.
Меня что-то толкает в грудь. Слова валятся на голову, как талый снег. Мне не хватает воздуха.
Кажется, губы дрожат.
– Ты не можешь. Я не могу тебе нравиться.
– Я ведь нравлюсь тебе. Ты ненавидишь меня, но, когда забываешь об этом, смотришь на меня так, будто тебя что-то во мне привлекает. – Взгляд Идена словно пронизывает меня насквозь. – Я пошел к тебе, думая, что ты поможешь мне, я помогу тебе, все будет просто. Но я не могу представлять, как тебя трогает Тео. Не могу знать, что ты была рядом, прижималась ко мне, могла стать моей, – и оставить тебя в покое.
Кошмарно изящные пальцы бегут выше – по голому плечу, по ключице, касаются моего лица. Я чувствую их на щеке, но никак не сопротивляюсь. Потому что у меня пустота в голове, ураган в груди и абсолютно сухо во рту.
Рука проскальзывает мне в волосы.
– Ты не замена Глории. С ней мне было удобно, а ты что-то вроде моей болезни, Келли.
Я смыкаю дрожащие пальцы на его ладони. Может, пытаюсь остановить. Может, хотя бы найти немного силы. Он не может такого говорить – я не хочу, чтобы он говорил мне подобные вещи. Они что-то во мне убивают. Выворачивают наизнанку. Обнажают и делают меня беззащитной.
Для его прикосновений. Для тех чувств, которые рушат мою привычную жизнь.
Наша вражда – на нее ведь всегда можно было положиться, опереться в трудный час. Она сделала меня сильнее. Лучше. Он сделал.