Я в кои-то веки чувствую, что все правильно. На меня накатывает умиротворение, слабость пропадает, а в голове вместо мыслей бьются фразы избранника.
«Я тоже сказал, что люблю тебя». Стихии!
Мы смотрим на Илмана, и я приказываю себе выдержать все, что получу. Он может лишить нас звания парников – и нам придется разорвать ритуальную связь, но теперь я смотрю на это иначе. Ведь это не повод расставаться. Нас могут отчислить – но, в конце концов, жалею ли я о том, как все сложилось?
Нет.
Суровый глава академии молчит подозрительно долго – а потом кладет руки на стол.
– Я согласен, что пара Альнара Тео и Глории Санди распалась не по вашей вине. И не считаю, что вы причинили вред другим студентам или нарушили работу академии.
– Серьезно? – реагирую я слишком слабо.
Илман действительно выглядит задумчивым – а еще странно удовлетворенным. Будто все, что я сказала, он каким-то образом хотел услышать.
– Я давно не видел такой пары, – продолжает ошарашивать меня ректор. – Не начни вы выгораживать друг друга, я бы, пожалуй, еще подумал. Ведь если мы вас выгоним хотя бы с факультета, это будет правильно с точки зрения урока остальным. Но, кажется, я все же не настолько помешан на справедливости. – Уголки его губ изгибаются, и я перестаю дышать. – И будущее академии, а то и нашей дорогой страны, меня волнует больше.
Я замираю, потому что его похвала – все-таки не то, чего я ждала.
– То есть мы останемся? – уточняет Иден. Не могу сказать, что слишком учтиво.
– Идите к себе, – велит Илман. – Восстанавливайтесь, Келли. И не болтайте о том, что вы здесь наговорили. Считайте, что у вас есть шанс начать все с чистого листа. Вы два крайне способных стихийника, между которыми возникло нечто очень ценное. Осталось не разрушить все это, а укрепить за год.
Я, кажется, улыбаюсь – слабо и пораженно.
Благодарю его как во сне. На меня накатывает облегчение – все же куда сильнее, чем я предполагала. Хочется упасть в кресло, и я лишь с трудом себя перебарываю.
Мы выходим, пробираемся мимо секретаря. А в коридоре Иден делает одно движение – и я оказываюсь впечатанной в его грудь.
Он прижимает меня так крепко, что я едва могу дышать.
– Демоны, бесенок. Тебя ни на минуту нельзя оставить одну – сразу рушишь все мои планы.
Голос у него – как будто тоже незнакомый. Гораздо нежнее обычного и недостаточно возмущенный.
– Это говорит мне дурак, который едва не бросил меня на произвол судьбы, – шиплю я в ответ.
Мы стоим так долгое время, а потом наконец идем в комнаты.
Я очень рада, что не в лазарет.
Со мной творится что-то немыслимое: по телу разливается приятная легкость и в голове почти пусто. Кажется, вся кровь в сердце, которое отрастило пару крыльев и порхает, как сумасшедшая ласточка, увидевшая первый весенний день.