Он дважды моргает – и кажется изумленным, без шуток.
– А в чем, Лудар?
– Стихии, ты правда серьезно?
Смотрю на него и вдруг понимаю, что начинаю верить.
Если он действительно предлагал мне стать парой – кто-то из нас безнадежный идиот.
Нет, мы оба идиоты. Все, что происходило минуту назад, меняет краски. Резко, стремительно. Если ему не только хотелось позлить меня, Глорию, покрасоваться перед ректором – зачем эти слишком откровенные жесты?
Чтобы соблазнить меня? Ну, частично, насколько вообще возможно? Показать, что я не боюсь его, что мы можем друг к другу привыкнуть? Или даже ненароком… нет, от одной мысли меня пробирает странная дрожь.
– Я не могу стать твоей парой, – говорю, наконец подаваясь назад, потому что вся защита от его прикосновений рушится. – Если бы мне предложили на выбор всех парней академии, ты был бы последним, на кого я посмотрела. Я согласилась на временный союз – наивно поверив, что ты учтешь мои желания. Но жить и работать с тобой до конца дней? Становиться твоей, – я усмехаюсь от дикой мысли, – женой? Ради одного тщеславия, без намека на нормальные отношения? Спать в разных комнатах, смотреть, как ты водишь вереницы любовниц?
Я определенно нервничаю – иначе не объяснить, к чему вообще рисую столь подробные картины.
– Ты хоть понимаешь, как нелепо это звучит? – добавляю глухо. – Никакая должность в мире не стоит того, чтобы портить себе жизнь.
Рейм то ли хочет что-то сказать, то ли не собирается – но вид у него немного непривычный. Он поправляет ворот, расстегивает пуговицу, словно мы действительно довели друг друга.
– Мне нужно освежиться, – говорю я первой.
Может, это очередная уловка.
Если Глория здесь – конечно, я дам им несколько минут без присмотра. Но, во имя огненных озер, мне плевать. К тому же я не вижу ее в зале, когда быстро осматриваюсь.
Иду сначала к выходу, а потом – туда, где попавшая в беду девушка может получить минуту спокойствия.
В женскую уборную.
Она недалеко и весьма приятная: несколько кабинок, две раковины и зеркало на стене. Воздух прохладный, словно в трубах одна холодная вода.
Открываю кран, остужаю руки и смачиваю лицо.
В этот момент дверь открывается – и заходит Глория.
Вид у брюнетки не лучше моего: темные глаза горят, скулы кажутся бледнее обычного, а губы сложены в тонкую черту.
А еще она сверлит меня взглядом – так, будто целенаправленно искала.