— Миша сказал, вы на дежурство сейчас?
— Да, пойдем. Никуда не денешься. Думаю, ближе к вечеру освободимся.
— Идите, мы вам позже поесть принесем, — Елена встала из-за стола и, наклонившись, поцеловала его в лоб. — Спасибо тебе. Я тебе верю. Я в ванную, — и она ушла, что-то тихо напевая.
На баррикаде царила откровенная скука — самая хорошая новость на войне. Мужчина, которого они сменили, внешне удивительно похожий на актера Гринько [4], такой же высокий и нескладный, что-то буркнул в ответ на приветствие, поправил на голове вязаную шапочку и, запахнув плащ-палатку, не оборачиваясь, пошел домой.
Михаил с Андреем убивали время как могли: играли в камень-ножницы-бумага, но бросили игру, когда счет достиг баскетбольного девяносто пять на шестьдесят в пользу Андрея, бросали Бублику палку (псу понравилось, а им тоже надоело). Обсуждали эстамп, подаренный Масловым, вспоминая, сколько людей там изображено. Отметив схожесть своего сменщика с актером, вспоминали стихотворение про конец лета.
Ближе к полудню со своего поста на верхушке баррикады зарычал Бублик. Выглянув в щель, они увидели, как по дороге плетется вчерашний мародер, подстреленный Михаилом. Сегодня от молодецкой удали не осталось ничего: к ним шёл жалкий, помятый жизнью немолодой уже человек. Раненую кисть, замотанную удивительно грязной тряпкой, он прижимал к груди и время от времени внимательно смотрел на нее, как бы пытаясь убедиться, что она на месте и с ней ничего больше не случилось.
— Глянь, опять благородный разбойник приперся, — сказал Михаил.
Мужик остановился шагах в десяти от преграды и молча уставился на нее.
— Тебе чего? По пятницам не подаю. Иди домой, болезный, от греха подальше, — крикнул в щель Михаил.
— Так я это, простите, гражданин начальник, — зашепелявил мужик, потом подумал и поклонился. — Вчера вот незадача вышла. Ошибочка, значит.
Андрей, только что присоединившийся к Михаилу, после «Осибоська знасиць» совершенно неполиткорректно захохотал.
— Что хотел? — спросил более сдержанный Михаил.
— Вилки мои, значит, обронил я вчера. Вот, пришел спросить, не находили? Вилки не мои, Анатолий Тимофеича, бригадира, значит, а я вроде как без спросу взял. Он теперь, бригадир наш, грозится в тюрьму посадить. Отдайте вилки, гражданин начальник. Заради бога, простите, пьяный же... Мне же деточек кормить... Ошибочка, значит, вот, — и мужик снова поклонился. — А я на огороде или как там, я отработаю, не сомневайтесь. Вилки отдайте только, а?
Андрей, пребывавший в прекрасном настроении, решил осчастливить мужика.