Не смогла? Мне было трудно вообще разглядеть хоть что-то, кроме грубых очертаний.
— Подождите, — сказал я и залез в большую кожаную сумку, которая была прицеплена к ремню на спине. Застрявший в самом низу, потому что для сумки был немного великоват, лежал цилиндр, которым так восхищались Лиандра и Янош. Я был не против, что он застрял, ведь собрал уже достаточно опыта с воришками, но теперь мне понадобилось некоторое время, чтобы высвободить его из сумки и передать Зокоре, стоящей впереди.
Ещё одно мгновение потребовалось, пока Зокора выяснила, как растянуть цилиндр, затем приставила подзорную трубу к глазу.
Варош встал рядом с ней. В этой нише было темно, всё же кто-то мог нас увидеть. Я сомневался в том, что здесь знают такие подзорные трубы, однако Варош прикрыл её. Именно благодаря этим маленьким поступкам я был так восхищался бывшим храмовым стражником.
— Соланте! — тихо выкрикнула Зокора, когда посмотрела в трубу. — Это словно магия, только вверх тормашками!
— Теперь вы видите лучше? — спросил я, слегка позабавившись.
— Сегодня ночью он слишком много выпил, его глаза налиты кровью. Он болен, страдает жёлтой лихорадкой и размножает волосы в носу, целый десяток в левой, а ещё больше в правой ноздре. Его дыхание воняет рыбой, я вижу чешую в его гнилых зубах, когда он пытается подло усмехнуться, — она опустила трубу, повернулась ко мне и приподняла вверх бровь. Наталия захихикала, а Варош закашлял.
— Полагаю, это означает «да», — сухо прокомментировал я.
— Да, — ответила Зокора, снова поворачиваясь и поднося трубу к глазу.
— Он скупщик краденного, — произнесла она чуть позже. — Люди приносят ему то, что считают ценным. Он, однако, даёт им не деньги, а шайбы из костей с выжженными символами, редко больше одной.
Товар меняет на кости?
— После того, как люди получают эту шайбу, большинство спешит налево, в большой канал. Я не вижу, что там происходит, — она опустила трубу. — Должно быть там своего рода раздача еды, потому что когда они возвращаются, они жадно жрут.
— Жрут? — спросил я.
Зокора взглянула на меня.
— Жрут. Люди едят, животные жрут. Они жрут, словно животные.
— Должно быть они голодные, — тихо предположил я.
Её взгляд сказал мне, что голод не причина опускаться до уровня животного.
— Возможно. Я тоже уже испытывала голод. Но то, что я вижу на их лицах, не голод, а жадность, — она с щелчком задвинула трубу. — У нас есть забродивший сок грибка. Некоторые люди становятся от него зависимыми. Когда они его получают, на их лицах можно прочесть ту же жадность. Эти люди зависимы от того, что получают за столом взамен шайбы. Выглядит как чёрный хлеб.