— И какая же такая причина? — с сомнением спросила она.
Я улыбнулся.
— Большинство кораблей попытаются сбежать от пиратов. Но только не северяне. Пираты бегут от них!
Она выгнула бровь.
— Я лишь знаю, что в Фарландах считается постыдным показывать страх, — объяснил я. — Просто они немного с этим перебарщивают.
— Значит они запугивают других, чтобы никто не запугивал их?
— Это моё предположение, — я ухмыльнулся. — Он тебя запугал?
Она величественно посмотрела на меня.
— Конечно же нет. Я ношу Каменное Сердце.
В течение следующего дня многие мелочи показали, насколько большой считают опасность, исходящую от Янаса, Дерал и его люди. Раздавалось меньше смеха, люди стали более молчаливыми и всегда, когда мы встречались с кораблём, напряжение становилось особенно очевидным — не было ни одного человека, кто не держал бы оружия под рукой.
Вечером Дерал снова открыл сундук и раздал оружие. До сих пор я ещё не видел, чтобы использовались десять вёсел «Копья», но в этот вечер он приказал обмотать лопасти вёсел тканью.
— Иногда ветра недостаточно, чтобы можно было проплыть незаметно, — серьёзно объяснил капитан, проверяя, достаточно ли лежит наготове арбалетных болтов. Когда стало темнее, он послал второго человека с арбалетом на наблюдательный пост и приказал натянуть сети вдоль перил, которые затруднят абордаж.
Газар стал здесь значительно шире, и чем шире он становился, тем чаще встречались маленькие или большие острова на реке. Когда солнце зашло, сверкающая полоса реки стала такой широкой, что не было видно ни того, ни другого берега. Теперь Дерал больше не держал «Копьё» посередине, а осторожно искал путь вне фарватера. Один раз я услышал, как он ругается, и мгновение спустя под наших килем заскрежетало, корабль закачался и быстро снизил скорость.
Одно мгновение казалось, что мы застрянем, но потом скрежет под килем стих, и «Копьё» сошло с мели.
В эту ночь оно стало кораблём-призраком. Дерал приказал потушить все огни, и мы скользили в ночи, словно тёмная тень. Если бы наш капитан мог, то снял бы с неба луну и завернул в ткань; для него ночь была недостаточно тёмной.
Этой ночью с места поднялась также наша пассажирка. Она выпила немного воды и съела горсть риса, прежде чем пройти в носовую часть так же тихо, как двигалась Зоркора, где уже со своим топором занял позицию Ангус. Словно гальюнные фигуры, которые часто можно было встретить на носу корабля, они в гармонии тихо и неподвижно стояли там рядом друг с другом.
Насколько я мог судить, она была безоружна. Я надеялся, что она знает, что делает.