— Они уже знают, — сообщил мне Варош, когда открыл дверь в наш дом.
Он осмотрел сначала мой наряд, потом лицо. — Мне очень жаль, друг, — промолвил он, кладя руку мне на плечо.
— Спасибо, — неловко ответил я. Я хотел поскорее снять эту одежду. — А где остальные?
— Они на кухне и только что переоделись, чтобы сходить в храм.
— Вас уведомила Зокора? — спросил я, закрыв за собой тяжёлую дверь и следуя за Варошем через вестибюль. Как и он, я обошёл то место, где высоко под потолком весела тяжёлая люстра.
— Нет, — удивлённо ответил Варош. — Эмира послала гонца, — он вопросительно посмотрел на меня. — Зокора ушла на рассвете, я не знаю, куда. Вы с ней встретились?
— Да. Она искала меня и нашла. Она пошла дальше в храм, чтобы отдать дань уважения Наталии.
Зокора могла сама о себе позаботиться, всё же я увидел облегчение в глазах Вароша.
Видимо, она, выходя из дома, не посчитала необходимым проинформировать его.
Или рассказать другим, что случилось.
Но гонец от Файлид? Откуда эмире знать, что случилось на берегу Газара? Но потом я отругал себя дураком. Обо всём, что происходило в Газалабаде, обязательно докладывали дочери Льва. В конце концов, это её собственные солдаты вытащили меня из-под безжизненного тела Наталии. Я смутно помнил, что они хотели взять меня под стражу. Не удивительно, ведь Искоренитель Душ всё ещё торчал из спины Наталии. Хотя я пытался вспомнить, что случилось потом, следующее, что всплывало в памяти — это как я с Наталией на руках вошёл в храм. Это тоже казалось мне каким-то нереальным, словно плохой сон.
Как только я пересёк вестибюль, я расстегнул пояс, на котором висел Искоренитель Душ и поспешил снять окровавленную одежду. Я бросил её там, где стоял. Пусть о ней позаботится Афала, наша экономка. Но это Варош наклонился и подобрал её.
— Я больше никогда не хочу её видеть, — заметил я. — Что до меня, то можешь её сжечь.
— Знаю, — ответил он, осторожно складывая окровавленную одежду. — Хавальд, — продолжил он. — Я бы хотел позже поговорить с вами.
Я бросил на него пронзительный взгляд, поскольку его голос прозвучал как-то странно, и я не смог понять, что это за тон. Только теперь я заметил, что на нём были одеты его самые лучшие одежды, к тому же он помылся и побрился.
Я лишь кивнул.
— Может, после храмовой службы? — спросил он.
Я снова кивнул и направился в сторону кухни, но он положил мне руку на плечо.
— Они подождут, пока вы помоетесь.
Я стоял и тупо смотрел на свои окровавленные руки. Как могло так случиться, что я не заметил, насколько сильно покрыт кровью?