Дотошные этнографы полагают, что авторами подобных рекомендаций бывали лесники, пастухи, пчеловоды, землепашцы — жрецы в своем деле. Их профессиональные знания другие люди простодушно воспринимали как что-то сверхъестественное, колдовское, от потусторонних сил. Ведь общеизвестно было, что подопечным помогает их заступник — лесовой, во всем похожий на человека, только без бровей, который ходит распояской и — что тоже, наверное, важно, — левую ногу закидывает на правую.
Обновление жизни, таинства сотворения нити, полотна по всеобщему разумению тоже не могли свершиться без могущественного покровительства. И его находили. В Древней Греции, например, поначалу оберегал стада такой авторитетный бог, как Гермес, а всем рукоделием ведала дочь Зевса сама Афина. Но в какие-то более поздние времена на Олимпе, очевидно, произошла передача полномочий местным властным структурам. И в конце концов от слепого гнева солнечной короны животных и растения стали защищать отечественные святые. В России Власий присматривает за коровами, Аврамий и Анастасия — за овцами, Зосима и Савватей пекутся о пчелином довольстве, Параскева-пятница шефствует над льнищами, а Василий содействует росту шерсти и пуха.
Почти в каждой стране своих национальных наперстников божественного происхождения обрели чесальщики шерсти, пряхи, войлочники, холщевники, шаповалы, сукноделы, ткачи, чулочники и другой рукодельный люд. На покровителей надеялись, да и сами не плошали. Обучались делу сызмала и достигали его вершин. Как об обыденном явлении в этнографическом отчете конца прошлого века говорилось о 107-летней женщине из вологодского села, которая пряла, будучи совсем слепой. У самих мастеров появилась власть сродни божественной. Это — живая сила творений, в которых, как-нити, переплелись энергия души и художественный вкус, тонкие навыки и упорство, гордость своим умением и мечта превзойти то, что уже завершено. Талант парит над временем, удерживая от забвения плоды мастерства. Тут отступили и всемогущие Мойры, или как их там, произвольно распоряжавшиеся и людским уделом, и судьбами небожителей.
Изготовление даже давно освоенного, насущного, без вычуров сопровождается неустанной работой души, совершенствованием ремесла. И такая деятельность влияет на все мироощущение человека. Сформировался обширный пласт литературных произведений из песен, загадок, басен, сказок, колядок, игр, пословиц, считалок, танцевальных и обрядовых припевок. Деловая и житейская лексика пополнились точным и образным словом, расширяющим значение простых, привычных понятий. Кроме льна обычного, обнаружился еще горный — асбест, дикий — травы медуницы, сорочий или сорочья пряжа — повилика. А кто слышал про лягушачий шелк? Да все, это же тина. Типичный пример многозначности — слово «баран». Им стали называть и древнее стенобитное орудие — окованное с конца бревно, которым бьют, раскачивая на весу, и нос судна, и пень, и мельничий рычаг для подвески жерновов, и задвижку печной вьюшки и пр. и пр. «Барашек» объединяет свою цепь образов, одновременно означает огниво, курчавую волну, почки не ветле, вербе гиш раките. «Подчищать барашка» — бриться, «барашек в бумажке» — взятка, «баранья голова» — глупец. Список этот может быть продолжен еще и еще.