— Дальше! — Скомандовал Генрих.
— Дядечка, отпустите, мы больше не будем.
— Дальше! — Велел «дядечка» лет на шесть старше просящего.
Нательные рубашки, кальсоны и носки прибавились к кучам. Вадим фонариком ударил своего подопечного.
— Изойдите!
Голые, как первобытные люди в тропиках, они рванулись и исчезли в темноте.
— Чумной ты, Генка. А если бы у них оказались ножи? — Вадим аккуратно увязал два узла, и они медленно направились к общежитию по безлюдной улице.
Вадим продолжал упрекать Генриха в неразумности его поведения даже после того, как тот, огрызнувшись, сказал:
— А если бы ты погиб на войне?
И только после фразы: «А если бы Старик доказал и тебе, что мина не взрывается?», Вадим рассмеялся и перестал пилить своего друга.
Странное свойство человеческой натуры смехом реагировать на события, по меньшей мере достойные глубокой печали. Можно еще понять смех прохожих, увидевших, как молодой зевака, заглядевшись на прошедшую мимо него красивую женщину, наткнулся на столб и набил себе шишку на лбу. Но что смешного в том, что старик, поскользнувшись на огрызке яблока, брошенного каким-то мерзавцем, упал и сломал ногу?
Смех Вадима тоже был реакцией неадекватной.
Минирование в училище преподавал капитан лет сорока. Восемнадцати или двадцатилетние курсанты называли его Стариком. Однажды, объясняя взводу устройство противотанковой мины и ее безопасность для минера, Старик сказал:
— Вот сейчас я не просто наступлю, а шлепнусь на нее, и ничего не случится.
Он действительно шлепнулся на мину. Из двадцати пяти курсантов их взвода в живых остались только Вадим, Генрих и еще один с оторванной ногой.
От капитана не осталось даже петлиц. А ведь мина действительно не должна была взорваться.
На следующее утро вместо университета друзья отправились на толкучку.
Трофеи были великолепны, но, к сожалению, малы и на Вадима и на Генриха. Не более часа заняла у них распродажа вещей. Можно было даже успеть на вторую пару. Но как было не отпраздновать такое несметное для студентов количество денег? Они крепко выпили и сытно закусили в забегаловке, в которой продавали по коммерческим ценам. Закусили сытно впервые за несколько месяцев.
Трапеза не помешала бы Генриху купить не только хорошее зимнее пальто. К сожалению, в эти дни у двух студентов их группы пропали хлебные карточки. То ли они потеряли, то ли кто-то стащил. Оба студента были в отчаянии, а группа — в трауре. Уже планировали, как от голодного пятисотграммового пайка подобия хлеба каждый студент будет отщипывать по кусочку, чтобы не дать погибнуть товарищам. Но отщипывать не пришлось. Генрих дал каждому студенту по тысяче семьсот рублей, не оставив себе ни копейки. Оба студента были спасены от голода, а покупка пальто откладывалась до лучших времен. Увы, до окончания университета эти времена не наступили.