Небо было затянуто тучами и оставалось таким же темным даже после того, как взошло солнце.
После утреннего туалета тетя Лиллиан помогла мне одеться, потому что я очень нервничала для того, чтобы суметь застегнуть хотя бы одну пуговицу дрожащими пальцами. Я надела простую хлопковую кремовую блузу и темную клетчатую шерстяную юбку. И то и другое маме не понравилось бы, потому что, по ее мнению, наряд выглядел скучным и лишенным жизни. Хотя, мне кажется, она просто боялась, что я выгляжу слишком строго и таким образом отпугну молодых людей, привыкших к веселой пестроте дам поместного дворянства.
Я чувствовала себя очень комфортно в этой одежде, комфортнее, чем в туго затянутых рюшах, и обрадовалась, когда тетя Лиллиан посмотрела на меня и сказала, что выгляжу более взрослой и зрелой. Затем она заколола мне волосы и протянула тонкие жемчужные серьги.
И, хотя я чувствовала, что одета соответствующе, в голове был беспорядок, в животе тянуло, а сердце рвалось наружу.
Дядя Альфред шел рядом со мной, он предложил мне руку, чтобы я могла держаться за него, и я была рада этой поддержке.
Мощеная дорога тянулась сначала недолго вниз по улице от дома дяди Альфреда, а затем через кованые ворота сворачивала в парк, который был частью университетского городка.
Дядя указал на несколько больших, величественных зданий из ржаво-красного и темно-серого камня и назвал их, а у меня чуть глаза не вылезли из орбит от чрезмерного изумления.
Последний раз я была здесь так давно. Тогда я прочитала «Оливера Твиста»[2], а затем провела остаток нашего пребывания в Лондоне, высматривая беспризорников. К библиотеке мы даже близко не подходили, так как родители опасались, что потеряют меня там и никогда больше не найдут.
Парк, по которому мы шли, был огромным, пронизанным яркими вымощенными дорожками, вдоль которых росли старые платаны, сбросившие уже почти все листья. Окруженный зеленью университет возвышался под пасмурным небом. Пышные здания с узкими колоннами, башенками и серебряными зубцами, типичными для Лондона. Сотни узких окон, большие деревянные ворота – все это излучало такую атмосферу, что я испытывала благоговение перед хранящимися здесь знаниями, о которых я имела лишь небольшое представление.
Между домами толпилось много молодых людей. Было еще рано, но они уже шли в университет. На утренние лекции, в кафетерий, который остался справа от нас, или в учебные группы, которые встречались по всему кампусу и в кафе.
Библиотека располагалась в самом центре, и я благоговейно втянула воздух, когда мы шли по дорожке к главному входу.