Я опустила взгляд, натянула на лицо шарф и медленно пошла по тропинке, все дальше и дальше, одна нога вперед другой, пока не дошла до дома дяди.
Так как это было единственное место, где я хотела сейчас находиться.
Я довольно нерешительно постучала, чувствуя истощение, последовавшее за долгим плачем, и была рада, когда мистер Доллс открыл мне дверь.
Он посмотрел на меня, снова опустил взгляд и, не говоря ни слова, впустил. Он снял с меня пальто, провел в столовую, а затем громко прочистил горло, обратив внимание присутствующих на меня.
Все были в сборе. Отец, мать, дядя Альфред и тетя Лиллиан. Все они подняли голову и посмотрели на меня, каждый по-своему, и мама первая поняла, что что-то не так.
Она испуганно втянула воздух и тут же вскочила со стула.
– Ах, боже мой! – в ужасе воскликнула она и бросилась ко мне.
Должно быть, я выглядела отвратительно. Наверняка мои глаза покраснели и отекли. Я пригладила волосы и тем самым испортила прическу. Но я никогда не выглядела бы так ужасно, как чувствовала себя.
Мама потянула меня в свои объятия, и только ее любящие руки коснулись моей спины, как слезы снова навернулись на глаза. Они заслонили зрение, и мой мир рухнул еще больше, когда я поняла, что я скажу дальше.
– Я хочу домой, – всхлипнула я, и мама еще крепче прижала меня к себе.
– Ах, Ани, – начала она, и я не стала ждать того, что она мне скажет.
– Сегодня же, – решительно настаивала я, отстраняясь от нее. Я хотела, как можно скорее покинуть Лондон, хотела отдалиться от Томаса Рида, хотела забиться на свой чердак и никогда больше не спускаться.
О чем я только думала? Дома я была в безопасности, дома мне было хорошо, дома я никогда не чувствовала себя такой ужасно разбитой.
– Ты серьезно? – услышала я неуверенный вопрос матери, пока я вытирала глаза рукавом своей блузки.
– Да, – огрызнулась я, желая, чтобы мой гнев был настоящим. Потому что гнев был чувством, которое можно было излить в крике, и чем-то, что заставляло действовать.
Но я ощущала только пустоту и боль, была обречена на бездействие.
Никто не осмелился спросить, что же произошло, и я тоже не рассказала.
Дядя Альфред позаботился о том, чтобы кто-то забрал мои вещи из комнаты в доме для персонала, тетя Лиллиан помогла маме упаковать вещи, а отец пошел за каретой.
Тем временем я спряталась в комнате для гостей, в которой в свое время постоянно жила, и собрала то немногое, что осталось от меня здесь. Но когда я открыла ящик своей прикроватной тумбочки, то застыла, превратившись в ледяную статую.
В ящике лежал аккуратно сложенный носовой платок. Он принадлежал Томасу Риду, и он дал его мне после того, как спас меня из машины.