– Спасибо, Ани. Ты спасаешь меня. Снова, – признался он, и я улыбнулась ему в ответ. Но не без того, чтобы устроить ему засаду.
– При одном условии, – сорвалось с моих губ, и Генри напряженно зажмурил глаза, словно эта фраза растворилась бы, если он не будет на меня смотреть.
– Ох, Анимант! Не делай этого, – попросил он меня, убирая руки.
– Ты скажешь мне, кому на самом деле принадлежит эта брошь и почему мама не должна знать об этом, а я, в свою очередь, скажу, что она моя, – озвучила я условия, коварно усмехнувшись.
Генри презрительно фыркнул.
– Ты такая же любопытная, как и она!
Я пододвинула стул, стоявший у стола позади меня.
– Что-то же у нас должно быть общее, – возразила я и манерно села.
Брат неодобрительно посмотрел на меня, пару раз вздохнул и выдохнул, а потом окончательно сдался.
– Ты не должна никому об этом рассказывать. И ни в коем случае отцу или матери. Это понятно?
– Понятно, – сказала я, и Генри сел напротив меня. Он потер ладонями глаза и громко фыркнул.
– Я обручен, – тихо произнес он, и мое сердце забилось от шока.
– Ты обручен?! – воскликнула я гораздо громче, чем стоило, и он тут же отнял руки от глаз, чтобы прижать их к моему рту.
– Ани, ты с ума сошла?! Не кричи так!
Мне нужно было переварить это. Мой собственный брат обручен и никому об этом не сказал. Даже мне. Я почувствовала себя оскорбленной и немного преданной.
– Почему ты хранишь это в секрете? – спросила я, и он, казалось, увидел боль на моем лице, потому что он тяжело сглотнул и отвел взгляд, чтобы ему не пришлось смотреть в мои обвиняющие глаза.
– Это не так просто, – фыркнул он, и я попыталась успокоиться, уцепившись за мысль о том, что у моего брата наверняка были веские причины сказать мне об этом только сейчас.
– Она замужем? – поинтересовалась я, так как это было первое, что пришло мне в голову. Генри пораженно взглянул на меня.
– Нет! – сразу опроверг он, словно это была полная бессмыслица, а потом словно перестал сдерживать себя. – Она еврейка, – признался он, и я втянула воздух.
Еврейка? Как он очутился рядом с такой девушкой?
Евреи имели не очень хорошее положение в обществе. Они считались отбросами, неполноценными и фанатичными. У меня никогда не создавалось впечатления, что эти люди отличаются ото всех остальных, но, к сожалению, я была одинока в своем мнении.
– Отец убьет тебя, – застонала я, выдыхая вместе со словами остановившийся воздух, который чуть не заставил мои легкие лопнуть.
– Я знаю. – И Генри спрятал в руках лицо. Мне было жаль его. Я бы тоже не хотела рассказывать нашему глубоко англиканскому отцу что-нибудь подобное.