Он вернулся на следующий день, но ответа не получил, зато на второй день гоблин передал Сирли в обмен на жетон другой, — крупный и позолоченный, с королевским гербом, окружённым эльфийскими письменами. Пропуск вовне.
На воротах блестяшку внимательно изучил приставленный к страже чародей.
— Вернитесь до заката, — молвил он повелительно, — иначе вас найдут и последует наказание.
— Уж не сомневайтесь, вернусь.
— При прохождении через лабиринт, держите пропуск в руке. Доброго пути.
За распахнутыми створками врат начиналась кромешная темень, из ясного утра одноглазый переступил в безлунную ночь, но продлилось это недолго. Полученный жетон вспыхнул, освещая всё вокруг и потянул хозяина вперёд.
Когда Вадаэнтир был ещё молод и мал, умещался в пределах всего лишь нынешнего порта, чародеи вырастили вокруг города лабиринт живой изгороди. Стены его удались очень высокими, на зависть многим крепостным, а изгородь действительно оказалась живой. Она не горела, не поддавалась металлу, а если на неё нападали, могла дать сдачи, — проходя по широкой дороге, стиснутой меж двух растительных стен, Кельвин трижды замечал скелеты, оплетённые лозой. То и дело за гранью светового круга чудилось движение, шуршала листва, рычание раздавалось во мраке, поблёскивали глаза. Где-то кто-то выл. Охранная магия защищала человека от тварей лабиринта, жетон тянул прямо, заставлял живую изгородь расплетаться на пути следования. Но даже так путешествие показалось очень долгим.
Наконец-то за очередной стеной прорезался дневной свет. Одноглазый оставил позади затхлый сыроватый воздух, в котором витали ароматы смерти, и оказался во внешнем Вадаэнтире. Жетон погас, но тянуть не прекратил, — волшебный предмет точно знал, куда нужно было человеку.
Древний эльфийский город мало походил на каменно-деревянные муравейники людей, он казался лесом исполинских деревьев, полным кустарников и цветов, но с внимательных глаз пелена быстро спадала. Этот лес был населён и облагорожен, его рощи служили оградами для ажурных дворцов; вдоль рек, ручьёв, вокруг прудов стояли аккуратные дома на сваях, словно самостоятельные поселения, отгороженные от всего мира; не находилось места поваленным гнилым деревьям, мёртвым животным, болотам, оврагам и всхолмьям, — всюду земля была ровной и чистой. Её укрывала трава, не ведавшая дорог и троп, благоухали цветы. Тысячи нелюдей жили вокруг, многие встречались Кельвину пешими, верховыми, иные парили, словно птицы, однако же большинство эльфов обитали выше, в ветвях. По стволам древних платанов, клёнов и ясеней змеились лестницы, выводившие на улицы верхнего города. В сердце Вадаэнтира, на ветвях дуба раскинулся Летний дворец. По озеру, что разлилось у его корней, ходили изящные парусники, а по берегам скакали стада свободных сэпальсэ.