— Всё это зря, — прохрипел человек с пола, пытаясь приподняться на локте.
Его лицо скрывала какая-то странная маски, походившая на мешок с грубыми прорезями, она изгибалась словно живая уродливая морда с перекошенным ртом, морщинами. Или это только казалось? Голос принадлежал Повэлю, который был ранен.
Снаружи трактира слышался топот и крики, кто-то ударился о входную дверь так, что она сорвалась бы с петель, кабы не сваленная мебель. Клеменс мигом оказался у окна, выбил стекло и выстрелил в толпу деревенских.
— Ещё раз попробуете и я выпотрошу его что жирного каплуна! — пообещал он.
Заслышав это, Повэль хрипло рассмеялся:
— Некого винить кроме самого себя, — говорил он, — у вас была возможность уйти живьём, святой отец… надо было зарубить вас сразу, но я, дурень, решил не заигрывать со слугами Инвестигации. Я хотел, чтобы вы убрались и навсегда забыли о Старых Глинках, но нет же, нет! Вам обязательно было рыскать в ночи, вынюхивать, высматривать…
— Такова моя природа, — спокойно говорил Клеменс, прочищая ствол шомполом, доставая из сумки патрон, — ведь я пёс, не иначе.
Он глянул сквозь тьму прямо на Тильнаваль и глаза пленителя вновь блеснули как у хищника в ночи.
— Что вы делали там? — спросил охотник.
— А вам было плохо видно, святой отец? Я ел!
— Это больше походило на какой-то мерзкий богопротивный ритуал.
— Что противно одному богу, — то угодно другому!
— Нет бога кроме Кузнеца, все иные — порождения Пекла.
Клеменс произнёс эту догму без религиозного жара, а в ответ услышал издевательский смех, от которого гул голосов на улице стал тише. Люди прислушивались.
— Человеческие кости я узнал, — продолжал охотник, — доводилось сталкиваться с каннибалами, но другие кости, чьи они?
— Вестимо чьи, — подался вперёд староста и тут же получил сапогом в грудь, закашлялся.
— Поедать нечистую плоть тварей ночи… — руки охотника замерли, он явно удивился самой мысли. — Такого ещё не встречал.
— Что ни сделаешь ради выживания!
— Вы прокляты пред ликом Господа-Кузнеца отныне, вы все.
— Ссал я этому богу в самый его лик, если хотите знать! — с остервенелой ненавистью прошипел Повэль.
Можно было ожидать мгновенного наказания за богохульство, но Клеменс не воспылал праведным гневом, только взвёл курок и прислушался к голосам снаружи. Люди окружали трактир. Староста тем временем продолжал:
— Где был этот бог, когда риденцы шагали по нашей земли с огнём и мечом?! Где он был, когда они отнимали у нас последние крохи еды и насиловали наших женщин?!
— Прискорбная судьба, но Церковь учит нас всегда быть готовыми к лишениям.