Отпустив этих двух, Самшит смогла ненадолго перевести дух.
Покои Верховной матери были ей знакомы, они пахли предшественницей, хранили память в её вещах. Годы назад маленькая Самшит, новообращённая послушница проводила здесь многие дни и даже ночи, ей было так одиноко и страшно, что лишь тепло Инглейв помогало ребёнку выжить и расцвести. Шрамы, оставленные ужасами рабства, были свежи тогда и девочке нужна была мать, а Инглейв нужна была дочь взамен той, которую у неё забрали.
Молодая Верховная мать с тоской брала в руки поделки из древесины и кости, на которые была горазда Инглейв; мелкие безделушки, которые сама дарила наставнице на память, крохотные коробочки с благовонными мазями, бутылочки с маслами… Сама не заметив, как это произошло, Самшит обнаружила себя перед громадным распахнутым гардеробом с одеждами, которые пахли Инглейв. Укутавшись в них как в кокон, она проплакала всю ночь.
***
Когда утром явились слуги, Самшит уже в полной мере владела собой. У неё были дела.
После купания в кипятке Верховная мать призвала евнухов, служивших при покоях Инглейв и оставила им приказ:
— Как только я отбуду, вынесите отсюда всё, что принесла с собой моя предшественница. Всю её одежду, все украшения, всю посуду и мебель, которой не было до неё. Оставьте только книги, свитки, документы.
— Всё будет исполнено, матушка. Что прикажете нам сделать с вещами?
Самшит не задумывалась:
— Драгоценности поместить в казну, остальное придать огню. Покои вымыть с пола до потолка с лавандой и мятой, окурить левоной.
— Всё будет исполнено, матушка.
Разобравшись с этим, Самшит приказала Нтанде послать в город нескольких Змеек, дабы те сопроводили в Анх-Амаратх главу местного отделения Золотого Трона. Ей требовалась беседа с ним.
После завтрака, состоявшего из персика и кубка кипячёной воды, её облачили в царственное ритуальное одеяние красного, оранжевого, жёлтого и золотого цветов. На груди сверкал рубиновыми очами золотой дракон, чьи крылья расходились в стороны, украшая изогнутые острые наплечники. Пальцы оказались в плену множества колец с самоцветами, а на лбу тонкая кисточка оставила хной рисунок священного символа. В таком величественном обличии Верховная мать отправилась в путь.
Сопровождаемая троицей телохранителей она шествовала по переходам Анх-Амаратха в сторону главного двора. Вокруг царило оживление, подвешенные под потолком гигантские опахала гнали горячий воздух, а Самшит перебирала в голове важные слова.
— Госпожа? — глухо обратился к ней один из телохранителей.
Их шлемы полностью скрывали облики воинов, только рога торчали сквозь специальные отверстия; ламеллярные доспехи красной бронзы в виде чешуи покрывали тела едва ли не целиком, из груди каждого гиганта рос красный кристаллический шип.