– Что ж, ваше сиятельство! Придет война, попросишь хлеба, а я…
В последнее время с угрозами у меня напряженно, поэтому с чистой совестью (ведь честно ждала же!) и тяжелым сердцем (ведь надеялась же!) легла спать. Это даже к лучшему, я найду другой способ развестись, не подставляя Кристиана. Ведь, если бы он согласился помочь, пришлось бы объяснять, что это так – рабочий момент, чтоб не принимал близко к сердцу или какому другому органу.
Хорошо. Все хорошо. Надо будет попросить Мору письмецо-то забрать…
Сон был поверхностный и нервный. Я вздрагивала от каждого шороха, хрипела, стонала, то укрывалась одеялом, то откидывала его, пока, наконец, не села в кровати. Бесполезно. Выспаться мне сегодня не грозит.
– Не спится? – раздалось из темного угла.
Я сначала кинула туда подушкой (на всякий случай), а потом поняла, что голос принадлежал Кристиану, и подавила позорное желание забраться под одеяло.
– Постель жестковата, – произнесла, отводя взгляд, хотя фигура графа, посеребренная лунным светом, льющимся в приоткрытое окно, была окутана мраком.
– Подушка кажется вполне удобной, – нагло заявил этот самец человека.
– Буду признательна, если вернете.
Его сиятельство поднялся. Серебристый свет упал на его лицо и тело. От игры света и тени Кристиан казался еще красивей, а моя просьба не такой уж и экстравагантной.
– Семейная жизнь не ладится? – холодно поинтересовался граф, взбивая подушку. А точнее – выбивая из нее дух. С ледяным спокойствием на лице, его сиятельство превращал мою подушку в не пойми что.
Придушить что ли планирует?
Я опасливо напряглась, когда граф двинулся на меня с подушкой наперевес. Точно придушит! И будет прав, в общем-то.
Но Кристиан удивил. Наклонился, совершенно не стесняясь того факта, что мои губы почти касались его шеи, и положил подушку на кровать.
Издевается, гад!
От него пахло костром, хвоей и чем-то еще таким, что делало запах до безумия привлекательным. Настолько вкусным и сумасшедше притягательным, что хотелось податься вперед и шумно вдохнуть, коснуться губами его кожи, почувствовать, как его сердце ускоряет ритм…
– Прошу.
Голос графа стал ниже, рождая во мне неприличные желания. Неприличные для замужней женщины, разумеется, а для женщины свободной – самые обычные, здоровые и, даже, полезные!
– Просишь?
– Твоя подушка. Можешь ложиться.
– Уже начнем? – переспросила подозрительно.
– Начнем что? – так же подозрительно переспросил граф.
Так, кажется, это до утра затянется.
– Ты же пришел мне помочь, или я ошибаюсь?
– Что ты хочешь, Джулия? – устало спросил он, присаживаясь на край кровати.