Кристиан остолбенел, а я закатала его рукав и подняла руку с артефактом правды:
– Первое – я люблю тебя, и была бы счастлива стать твоей женой. Но этого никогда не случится, потому что ты меня не простишь. Второе – я попаданка, но никогда, ни при каких условиях не желала, не делала и не сделаю зла тебе или кому-нибудь из Китриджа. Жорж Стравелли не считается, он сам виноват, – нервно усмехнулась, ощущая, как внутри разрастается лихорадочная дрожь. – Третье – я никак не связана с мятежниками и не причастна к гибели твоей семьи, но к ней причастно семейство Бариновых, известное тебе как семья Иол. Сэр Эдгар на самом деле Егор Баринов, тот самый жених, из-за которого я и пыталась снять несуществующее, как оказалось, проклятье. И последнее – сразу после приема я уеду в Айрон и никогда не вернусь. Прости меня. Пожалуйста, если сможешь, прости…
Взгляд Кристиана: пустой, отрешенный стал хуже любых самых гнусных слов. Я хотела убежать. Хотела исчезнуть с лица земли. Хотела сделать хоть что-нибудь, чтобы стереть это выражение с его лица, и причиненную боль – из сердца, но не могла. Не существовало в мире той силы, которая сейчас могла бы что-то изменить.
– Прости, – прошептала снова и развернулась.
Он больше меня не удерживал. Только выпало на пол кольцо из ослабших пальцев и, звякнув, покатилось по ступенькам со сцены, где затерялось под ногами взволнованной толпы.
Из массы гостей, суетившихся вокруг Кэролайн, вдруг отделилась черная тень и взметнулась на сцену. Кристиан потрясенно смотрел мне вслед и не заметил Кирилла с ножом. Он метнулся к графу, но я была ближе…
Я обнимала Кристиана и смотрела в его пустые глаза, хватая ртом последние глотки воздуха. Какое странное чувство. Когда ты режешь других людей, не чувствуешь ничего: ни сострадания, ни боли, ни радости, ни голода – ничего. Ты должен быть пустым, чтобы заставить чужое сердце снова биться, чужие органы – снова работать и работать как надо.
Я видела смерть. Я касалась ее. Чувствовала это ледяное дыхание в затылок, словно по правое плечо от меня, орудующей скальпелем, стояла пресловутая старуха и ждала ошибки.
Но сейчас все было по-другому. Кирилл хотел убить Кристиана, но холодная сталь клинка поразила меня. Я чувствовала, как легкие наполняются кровью, струйка которой стекла из моего рта. Как сбивается с ритма сердце, грохая неловко и глухо. Как темнеет в глазах, а звуки становятся тише. Кирилла, конечно же, сразу схватили, Егора и леди Иол – тоже. Вообще, невесть откуда, словно вышли из тени, зал заполонили стражники Айрона. Но мне было не до них. Я обмякла в руках Кристиана, понимая, что, пожалуй, хотя бы раз в жизни сделала что-то правильно.