Кулаки парня были крепко сжаты и начали поблёскивать светло-голубым. Я отодвинул правую ногу назад, твёрдо уперев в землю и подняв кулаки в позицию, показанную в свитке. Когда Тайко нанёс первый удар, попытался отбить его, перенаправив атаку. Неверно оценил скорость, и вместо того, чтобы подловить руку чуть ниже запястья, как предписывал свиток, тыльная сторона моей ладони ударила по внутренней стороне предплечья парня.
Стиснул зубы, пережидая боль, вспыхнувшую в руке: недооценил, насколько на самом деле силён красный пояс. Попытайся я заблокировать удар, и дело бы закончилось переломом. Тайко хотел разнести мне голову на куски, вместо этого только царапнул ухо, но благодаря подпитке энергией и этого хватило, чтобы оторвать его.
Не сдерживаясь, закричал. Но даже чувствуя хлыщущую по шее горячую кровь, всё равно изо всех сил ударил ладонью по уху Тайко. Затем шагнул вперёд, сжимая вторую на горле парня.
И ничего не случилось. Чуда не произошло. Я попытался вонзить ногти в кожу, но с таким же успехом мог пытаться раздавить камень. Почувствовал сильный удар в голову и услышал громкий треск, а затем тяжело грохнулся о каменный пол у самой стены. Несколько раз кашлянул, сплёвывая кровь, пытаясь сфокусировать затуманенное зрение на парне, стоявшем надо мной и найти силы, чтобы подняться и продолжить бой.
Мгновение спустя голос Тайко зазвучал по всей пещере.
— Вижу, ты желаешь вынудить меня покончить с тобой быстро и лишить страданий, падаль, — весело рассмеялся противник, — но честь требует отплатить тебе за произнесённые слова. Какую же расплату счесть уместной?
Он обошёл меня и замер сбоку.
— Кажется, понял! — радостно воскликнул он.
Раздался громкий треск и потребовалось несколько секунд, чтобы осознать случившееся, прежде чем тело пронзила боль. Словно в ноги вонзились тысячи раскалённых добела иголок, и вопль мой вознёсся к небу, эхом звуча в бесчисленных переходах подземелья.
Ощущал вкус крови на губах, чувствовал, как она сочится на месте оторванного уха, но эта боль — ничто по сравнению с тем, что испытывал сейчас.
— Вот так, — сказал мучитель, отступая от искорёженных останков обеих моих ног, — теперь точно не улизнёшь отсюда.
Голос слышал смутно, боль была слишком невыносима, чтобы сосредоточиться на чём-то ещё. Едва заметил, как Тэнг Тайко и его сообщники бросают на меня последний полный ненависти взгляд, прежде чем оставить одного на милость зверей Обители.
Весь мир сжался до истерзанных ног. Не знаю, как долго просидел, поглощённый этим зрелищем, прислонившись спиной к дальней от входа стене пещеры и вяло глядя на изломанные конечности. Но, в конце концов, боль отступила до такой степени, что снова смог мыслить.