Десять.
Полшага вперед.
Один поцелуй. Несмелый. Неловкий. Угодил даже не в губы, а в уголок рта. Мазнул по мягкой щетине.
Варя невесомо коснулась пальцами покрытого татуировкой плеча. На мгновение замерла, запоминая чувство головокружительной близости, невысказанного признания и брошенного в пустоту обещания. Его запах горьковато-холодный, дымный, сводящий с ума. Его сила и уверенность – они покоряли, заставляли примерять их на себя, кутаться в них, загораживаясь от опасности.
Он не ответил на поцелуй. Только ладонь на ее затылке потяжелела. И взгляд стал пронзительнее, ярче. Впервые он смотрел на нее так, не отводил и не прятал взгляд, впервые она могла прочитать, что в нем таится. Могла прочитать, но понять – нет.
Она слышала, как учащенно бьется его сердце, срывается дыхание. Погибала в светло-серой глубине, в очертании губ, надежности плеч.
Пальцы на затылке ожили, перебирая мягкие пряди. Скользнули к плечам, будто невзначай зацепив тонкие бретельки топа, потянули их вниз. Погладили острую ключицу. Снова вернулись к шее, обхватили ее ласково. Большой палец задумчиво скользнул по девичьим губам, погладил дразня, изучая. Считывая, как открытую на первой странице книгу.
Девушка прикрыла глаза, медленно выдохнула, избавляясь от скреп.
Будь как будет.
Покорно опустила руки.
И он почувствовал это. Привлек к себе.
– Что же ты делаешь со мной, – прошептал в губы, и прежде, чем она успела ответить, поцеловал.
Нет, не так ослепляюще-жарко, как тогда, в лесу.
И не так зло, как в ее спальне в доме Толмачева.
Долгий. Трепетный. И голодный поцелуй. Он овладевал ею тягуче-медленно, проникая глубже. Под кожу. Растекаясь томительным жаром по венам. Продлевая каждое мгновение бесконечно. Подхватывая его, словно фокусник – брошенный в воздух шелковый платок.
Ее мир, впервые окрашенный неведомыми чувствами, рассыпался под его пальцами калейдоскопом огней.
Подхватив девушку на руки, отнес ее в спальню. Неторопливо опустил на кровать. Она была крошечная, эта девочка, что трепетно ждала его ласку, нежная, неопытная и ранимая. И он боялся сломать ее. Боялся проснуться рядом с ней и понять, что больше нет той, которая сводила с ума ведьмовским взглядом, острым как лезвие бритвы, темным и неспокойным, как омут. Боялся, что увидит в них обиду и разочарование. Ведь он – взрослый, опытный и знающий. И именно он должен сейчас остановиться.
Он шагнул назад.
Словно прочитав его мысли, Варвара привстала на локтях, позвала тихо:
– Глеб. Не уходи. Просто будь со мной.
Девичьи руки тянулись к нему, ведьмовские омуты затягивали, подавляя болотной зеленью волю, блеском манящим и лихорадочным, вытесняя последние ноты разума, которые еще оставались в его голове.