Свою мать я вспоминаю как светлый образец материнства, но теперь сомневаюсь, что мои дети будут вспоминать меня так же. Они, вероятно, будут помнить меня вечно сердитой, занятой и немного бесполезной…
Я никогда не делала ракеты из втулок от туалетной бумаги и не украшала баночки йогурта, чтобы выложить их фотографии на Pinterest. И не сочиняла колыбельные. И не пыталась заинтересовать их чертовой скрипкой. «Промахи эпического масштаба», – беспокоюсь я.
Я пытаюсь поведать все это Мелиссе.
– Наверное, я в равной степени плохо веду себя по отношению к своим детям.
Она не оспаривает мое высказывание, но вместо этого говорит:
– Ну у тебя есть время все это изменить.
– Да, есть. С твоей помощью?
– Ты имеешь в виду, если я постараюсь не умереть?
Она смотрит на меня так искренне, словно заглядывает прямо в душу. Потом фыркает и тычет мне кулаком в руку.
– Шучу!
Мне больно, но я знаю, что в мире Мелиссы это означает примирение.
– Если я что-то могу сделать или если тебе захочется поговорить с кем-нибудь о диагнозе, лечении или о чем-то еще, я всегда буду рядом, – говорю я ей. – Я серьезно.
Я напрягаюсь, ожидая очередного взрыва. Но он не наступает. Вместо этого она говорит: «Спасибо».
– Правда, я не хочу, чтобы люди слишком возились со мной или делали что-то, склонив голову набок, будто я обкакавшийся младенец, которому нужно помыть попку, – добавляет Мелисса.
– Да, точно. Конечно, ты не младенец, – я держу голову неестественно прямо. – Но я могу приехать, помочь с делами или по дому, как скажешь.
– Ну тогда ладно, – соглашается она с блеском в глазу и добавляет: – Ты могла бы присмотреть за домашними кроликами. И выгулять собак.
Я проглатываю комок в горле.
– Хорошо. Шарлотте и Томасу понравится ухаживать за кроликами, – я надеюсь, что так и есть. – А я могу поискать в Google «как лучше всего выгуливать собак».
– Дело тут не в «лучше всего», – она с веселым интересом смотрит на меня. – Главное тут – чтобы они размялись и навалили кучу не дома.
– Поняла, – киваю я.
– И еще не забыть надеть яркую куртку и взять поясную сумку с собачьими печеньями, – добавляет Мелисса тоном опытного собаковладельца.
– Хорошо, – соглашаюсь я, примиряясь со своей участью.
– Насчет последнего пошутила – нужно только носить какое-нибудь угощение и можно накинуть плащ.
– О! Ну конечно! – я выдыхаю с облечением, а Мелисса уже не сдерживает смех.
– Ха! Видела бы ты свое лицо! Подколола на этот раз! Ого, ты и вправду раскаиваешься.
Я смотрю на нее влажными глазами, пытаясь улыбаться.
– И ты плачешь! – констатирует она.