Первой прыгает Инге, за ней Триша, потом Марго – она вполне благоразумно предпочитает погрузиться в воду, держась за основание пирса, чтобы не рисковать утонуть в третий раз за сутки. Мы с Мелиссой вместе забегаем в море с разбега, и когда мои пальцы ног касаются воды, я невольно вскрикиваю. Наше барахтанье сопровождается истерическим смехом, после чего мы бредем обратно, растирая побагровевшую от холода кожу.
После очередного сеанса в сауне процесс повторяется, а на третий раз морская вода уже даже не кажется холодной.
Мы вместе поддерживаем Марго и в совершенно неэлегантном синхронизированном движении отрываем ее от деревянной опоры и увлекаем в открытое море. А потом просто держимся на поверхности, как парящие на ветру листья или животные, которые наконец-то обрели свой настоящий дом.
Мы выходим на берег вместе под лунным светом; превратившиеся в бабочек переродившиеся куколки.
И тут появляются березовые прутья.
– Ого! – не могу сдержать я восклицания, и даже Мелисса выражает некоторое удивление.
– Порка делает кожу мягче, – объясняет Инге, размахивая самодельной розгой.
– Я пользуюсь отшелушивающими перчатками для душа, – с тревогой в голосе говорит Марго. – Они не подойдут?
– Нет! – настаивает Инге.
Триша храбро вызывается на процедуру первой, но тут же предлагает, чтобы всем разрешили «попользоваться плетью» – как в качестве исполнительниц, так и в качестве принимающих. Так мы и поступаем. К ощущению, когда тебя хлещут прутьями, надо еще привыкнуть, но после упоминания «Пятидесяти оттенков серого» и нескольких криков и стонов я начинаю ощущать некоторое удовольствие от такой экзекуции.
Для справки: я выпорола девушку, и мне понравилось.
После Триша с Мелиссой сравнивают мягкость кожи, а Инге достает из холодного ящика несколько больших свертков фольги и кидает их на раскаленные угли. Несколько минут спустя ужин готов. В английском языке нет слов, которыми можно описать чувства женщин, не евших целый день. Несколько минут спустя мы разворачиваем закоптившиеся свертки и находим в них толстые, шипящие и восхитительно пахнущие… сосиски.
– Я до сих пор вегетариа… – начинаю я, а потом думаю: «Какого хрена!»
Позабыв про все предыдущие нарушения диеты, я набрасываюсь на сочный корм.
– Так это тоже типа традиции? – спрашивает Мелисса сквозь полупрожеванную свинину.
– Прошу прощения? – спрашивает Инге.
– Сосиски в сауне?
– А, да. Традиционно приготовляемые на углях и традиционно поедаемые на месте.
– В обнаженном виде? – удивленно спрашиваю я.
– Конечно, – кивает Инге, откусывая очередной кусок.